Наследник епископа
Шрифт:
Оставив закрытыми только те области, которые он не мог открыть никому — его священнические секреты и обязанности, исповеди других людей — Дункан выплескивал воспоминания о годах, потерянных им и Дугалом, переплетая их с собственными воспоминаниями Дугала — более редкими по количеству, но не менее сильными и дорогими его сердцу. И Дугал, ощутив это однажды, радостно продолжил делить воспоминания.
Ни один из них не мог потом вспомнить, в какой момент Дугал, покачнувшись, обнял Дункана обеими руками и заплакал, и когда из глаз Дункана хлынули слезы радости. Все, что они могли вспомнить, это то, что, когда их воспоминания стали размываться, и они вернулись в сознание, Дугал оказался сидящим на колене своего отца, а Дункан нежно поглаживал волосы сына, а когда Дункан разорвал ментальный контакт, все барьеры, разделявшие
«С тобой все в порядке?» — прошептал Дункан через мгновение.
Довольно сопя, Дугал отодвинулся, чтобы посмотреть на Дункана, и кивнул, вытерев глаза рукавом.
«Голова немного болит, но это, наверное, просто похмелье. Ничего страшного.»
«Давай посмотрим, могу ли я что-нибудь сделать с этим,» — пробормотал Дункан, кладя руку на лоб Дугала и прикасаясь большим и средним пальцам к мгновенно закрывшимся глазам. — “Глубоко вдохни, выдохни… почувствуй, как боль уходит. Хорошо.»
Потребовалось еле заметное целительное касание, чтобы боль ушла. Дункан мог понять это по легкому контакту между ними, который установился между ними так же просто, как это бывало у него с Морганом, когда они что-то делали вместе. Когда он убрал руку, Дугал открыл глаза, чтобы испуганно посмотреть на него. На сей раз в его янтарно-миндальных глазах не было и тени нездоровья.
«Это было Ваша целительская магия?» — спросил Дугал.
«Самую малость,» — улыбнулся Дункан. — “Но если ты немедленно не сойдешь с моей ноги, то мне придется исцелять мышечную судорогу,» — добавил он, сдвигая Дугала со своей ноги и вздрагивая, когда кровь вновь заструилась по жилам. — “Боюсь, что мы не очень хорошо все это спланировали. Мне надо было усадить тебя поудобнее.»
Немного смущенный и неуклюжий Дугал встал на ноги, слегка покачиваясь, пока Дункан не усадил его снова.
«Меня просто немного пошатывает,» — возразил Дугал. — “Со мной все будет нормально. Но нас ждет Келсон. Мне не терпится рассказать ему.»
«Я… думаю, что лучше подождать с этим до окончания церемонии,» — сказал Дункан. — “Я понимаю тебя, но сейчас ему есть о чем подумать и без этого. Это подождет.»
«А мы не опоздаем?»
Дункан покачал головой. — “То, что мы сделали, заняло гораздо меньше времени, чем ты думаешь. У тебя есть время отдышаться.»
«О,» — застенчиво улыбнувшись, Дугал немного расслабился, затем внезапно схватил руку Дункана и прижал ее к своим губам.
«Отец,» — прошептал он удивленно. — “Вы на самом деле мой отец… значит, я — тоже Дерини.» — Он замолчал, чтобы сглотнуть. — “Вы знаете, что когда я первый раз увидел как Келсон использует свои способности, я захотел, чтобы я хотя бы частично был Дерини? Он усыпил человека, чтобы я мог спокойно зашить руну на его руке. Я просто помечтал тогда, но, может быть, уже тогда я начал о чем-то догадываться?»
«Может быть,» — негромко ответил Дункан. — «Я думаю, что твои способности в отношении лошадей, скорее всего, тоже происходят от этого. Бронвин умела вызывать птиц. Может быть, ты даже станешь когда-нибудь целителем.»
«Я? Целителем? О, я никогда не смогу изучить все это. На это потребуются годы.»
«Теперь у нас есть эти годы,» — прошептал Дункан. — «У нас будут и время, и учителя. Ты удивишься, как быстро приобретаются некоторые навыки, когда ты знаешь кто ты. И Аларик, и я можем научить тебя тому, что знаем сами… и Риченда.»
«Леди Риченда — Дерини?»
«Да, и обучена в совсем других традициях нежели Аларик и я. Она тебе понравится.»
Дугал покраснел. — «Если она когда-нибудь станет разговаривать со мной. Ты думаешь, герцог Аларик рассказал ей о том, что я сказал про нее вчера? Честно говоря, я имел в виду совсем не то как это выглядело.»
«Я знаю, сын. И если Аларик сказал ей, я уверен, что она не была оскорблена. Однако, что касается Аларика, то я думаю нам пора присоединиться к нему и Келсону.»
«Да, и увидеть как наш король женится!» — согласился Дугал. Поднявшись, он вспомнил о ширале и почтительно поднес его к губам, а потом протянул его Дункану.
«Вот. Наверно, ты должен получить это обратно.»
«Нет, храни это, в память о твоей матери. «
«Но… тогда у тебя от нее ничего не останется,» — начал Дугал.
«У меня останется все,» — ответил Дункан, касаясь кончиками пальцев щеки Дугала. — «У меня есть ее сын.»
А
«Как Вы думаете, я правильно поступаю?» — спросил Келсон Моргана, когда они, наконец, остались наедине. — «Видит Бог, это совсем не то, о чем я всегда мечтал — брак во имя интересов государства, с девушкой, с которой я едва знаком, а люблю еще меньше.»
«Вам надо еще раз объяснить причины, по которым этот брак должен состояться?» — возразил Морган.
«Боже, нет! Мы рассуждали о них так много раз, что я могу повторить их наизусть, и причем голосами членов Совета, которые находили эти причины.» — Келсон вздохнул. — “Я хотел Вас спросить, как по-Вашему, есть хоть какой-нибудь шанс на то, что из всех этих государственных причин может появиться настоящая любовь. Я знаю, что для короля сердечные причины должны быть на втором месте после его обязанностей, но я не могу не завидовать отношениям между Вами и Ричендой.»
Морган улыбнулся, вспомнив свои собственные страхи в день своей свадьбы, несмотря на то, что он и Риченда любили друг друга как могут любить только Дерини, способные объединять свои умы, мечты и страхи. Он сомневался, что Келсон когда-нибудь сможет настолько же слиться душой с Сиданой, в которой не было ни капли крови Дерини, но как знать? Нередко любовь возникала у пар уже после свадьбы, но они дорастали до взаимной заботы. Если Келсон и Сидана приложат некоторые усилия, их союз должен быть не слишком обременителен для них. А учитывая, что этот брак может привести к миру… “Я не буду говорить Вам, что я уверен , что вы будете жить счастливо, как нас уверяют барды,» — сказал он через мгновение. — “Это будет непросто. С другой стороны, Риченда говорила мне, что ваша принцесса все чаще задумывается о Вас. Конечно, Сидана ни за что не признает, что она хоть немного радуется приближающемуся браку с Вами — она слишком горда для этого. Но она — красивая, здоровая молодая девушка, а Вы — самый подходящий, могущественный и привлекательный принц во всем христианском мире. Как она может не возжелать Вас?»
Келсон ужасно покраснел. — «Аларик, хватит! Вы сводите это на такой… плотский уровень! Если она сможет полюбить меня, я хочу, чтобы наша любовь была… ну, духовной, как любовь между Вами и Ричендой.»
«Духовная?» — Морган фыркнул. — “Келсон, Вы что, думаете я и Риченда проводим все время, обсуждая духовные аспекты наших отношений?»
«Ну, я…»
«Не без этого, конечно,» — продолжил Морган, — «но ручаюсь, что „плотский уровень“, как Вы изволили выразиться, очень даже неплох. Не надо недооценивать свое тело. Оно — часть того, кем и чем Вы являетесь. Возвышенная любовь хороша для монахов, и может неплохо послужить укреплению брака, дать ему новое измерение, но, имея жену-человека, с которой Вы не можете объединить свой разум, Вы обнаружите, что физическая любовь, сама по себе — это особое средство общения и объединения. И, конечно, на очень практическом уровне, это необходимо для порождения наследников.»