Наследник Хаоса
Шрифт:
Девушка ухватилась крепче за пилон, вставила в рот карамельку и подалась назад, волной извиваясь в ритме набиравшей обороты мелодии. Я, честно сказать, забыл, зачем пришёл. И опомнился лишь тогда, когда она закончила выступать у шеста и направилась по ступенькам ко мне для приватного танца.
Даже под маской ей не удавалось скрыть своих хитрых глаз. Таника не планировала сегодня работать, но, видимо, за повышенную ставку согласилась спуститься и станцевать. Странновато для девушки, замыслившей что-то мутное с парнем, которому
Я видел куда больше, чем следовало, но не прерывать же девушку, когда она вошла в раж и старается ради чаевых. Когда она, наконец, повернулась, то села мне на колени, закинула руки за шею, сплетая тонкие пальчики и пристально заглядывая в глаза.
Я попытался ухватить её за запястье, но она отпрянула и прошептала над ухом: «Ай-ай-ай! Смотреть можно, трогать нельзя». Продолжила двигать бёдрами, и я услышал, как покашлял позади нас Грейсон, который тем самым напомнил о своём присутствии и намекнул, чтобы я случайно не забылся.
Девушка же ухватилась одной рукой за мою шею и откинулась назад, выбросив вверх второю руку, продолжила двигать бёдрами. Думать в такой ситуации было сложно, но мы были на задании и, прогнав фантазии, вспомнил о Линн. Это тут же отрезвило и помогло сосредоточиться на деле. Когда девушка вновь подалась вперёд и потянула руку, которую до этого держала над головой, я всё-таки перехватил запястье и защёлкнул на нём наручник. Вторая петля уже была пристёгнута к «трону», который невозможно было ни сдвинуть, ни убрать.
— Эй! — встрепенулась она. — Сейчас вышибалу вызову, ты что удумал?
В глазах Таники-Карамельки скользнул страх.
— Не вызовеш-ш-шь… — прошипел Грейсон, в мгновение ока приблизившийся к нам. — Голос на шёпот, сопротивление выключить.
И страх в глазах Таники померк. Было интересно увидеть его способности в действии. И хоть приоритетной Печать у него была Печать Тела, он неплохо освоился в Печати Разума и Потока. Никакой Силы и, тем более Хаоса, но эти три печати раскрылись в нём во всей красе.
— Я не буду кричать, но отпустите меня, — шёпотом попросила Таника.
— Конечно, не будешь, — рассмеялся Грейсон, — ты не сможешь. А вот ответить на наши вопросы — точно придётся.
Он склонил голову набок, как лабрадор, пытающийся понять эмоции хозяина, и убедившись, что девушка подчинена, довольно кивнул и отступил.
— Она вся твоя, Рэй.
— Рэй? — Таника дёрнулась. — Ты Рэй?
Теперь опять в глазах сквозил неподдельный страх.
— Он самый, конфетка. А теперь говори, где настоящий Рэй? Или Алан. Как ты привыкла его называть?
— Милый… Я привыкла называть его милый, — с грустью ответила она.
— Вы… были вместе? — начало доходить до меня.
Видимо, об этом говорила наша ведьмочка. Таника была в куда
— Да, — честно ответила она, и я понял, что это благодаря Печати Разума Грейсона, иначе вряд ли бы девушка была столь откровенной.
Я провёл рукой по лицу, не будучи полностью уверенным, сработает или нет, но всё-таки решился попробовать. «Макияж» от Шаны, изменивший внешность, растворился, возвращая телу почти полностью родные черты. По крайней мере, до той степени, до которой изменил их я, живя в этой оболочке.
Зрачки Таники расширились, но страх до конца не ушёл. Она погладила меня по щеке свободной рукой.
— Ты так ещё красивее, — прошептала она. — Вернее…
Смущение тут же захлестнуло барышню, ведь она понимала, что её Алан это не я.
— Я не хотел бы портить тело твоего парня, но теперь оно моё. И чтобы вернуть себе своё родное тело, мне нужна твоя помощь.
Сам до конца не был уверен, хочу ли вернуться в свою оболочку, но следовало сказать девушке что-то, что ей, возможно, хочется слышать.
— Я верну своё тело, и твой парень снова будет твоим.
Она убрала руку, опустила голову. Волосы упали на лицо, но даже так в тусклом освещении комнаты я увидел грустную усмешку.
— Этому не бывать, — прошептала она, и стало ясно, что сыграть на воссоединении пары не получится. — Мой Алан уже не мой. И уже не Алан. И дело не в теле. Его больше нет.
— Что ты имеешь в виду?
— Эти сектанты, — она усмехнулась и подняла глаза к небу, скрытому за потолком и ещё двумя этажами здания, — этот ужасный Орден Отрицателей… Они сломали нашего Алли. Или он сломался сам, заразившись их безумием…
— Но ты же помогала ему. Вы напали на нас в отеле, украли медальон.
Она закусила губы, не решаясь продолжить. Но потом взяла себя в руки и почему-то разъярилась. Дала мне пощёчину и с щемящей тоской уставилась прямо в глаза.
— Я ещё верила… Верила, что ты сможешь вернуться! Что опять будешь со мной! — голос надломился. — Верила, что всё будет как прежде.
Было понятно, что обращалась она не ко мне, а к тому Алану, чьё лицо видела перед собой.
— Какой у него план? — спросил, переводя тему и надеясь, что она не разрыдается.
— Я не знаю. Но что-то плохое… Я видела его глаза…
И вдруг она опять положила мне руку на щёку и взглянула пристально, изучающе.
— Твои глаза не заражены безумием. В них даже осталось что-то от моего милого Алана. Когда мы ещё были свободны от этого бреда. Мы знакомы с детства. Как будто всю жизнь. Но теперь… Я больше не узнаю его.
В голосе появились всхлипы, и я кивнул Грейсону, чтобы подошел ближе.
— Помоги ей. Пусть она не плачет…
Не был уверен, что он так может, но вдруг получится. Он положил руку девушке не плечо и мягко произнёс: — Он того не стоит. Отпусти. Ты выплакала достаточно.