Наследник клана
Шрифт:
Сразу обнаружилось, что готовились не только мы, но и наши противники, а также выявились различия в программах между нашими школами. Так, мы больше налегали на развитие эго, а морозовцы уже могли пользоваться простенькими чарами своей собственной стихии, что говорило о более углублённом уровне магической подготовки. Отдельно удивили «Жизнюки», названные так за то, что именно в их учреждение в первую очередь поступали дети со стихией жизни и разными полезными в лекарском деле аспектами.
В своей куда более спокойной дуэли с «Безродными» учащиеся школы при академии и госпитале Сеченова демонстрировали великолепный контроль живицы. Не будучи сильны в чарах или эго-проявлениях, они брали ускоренной реакцией и усилениями, а заодно контролем
Сказать же что-либо о представителях четвёртой школы было довольно сложно. Уж не знаю, откуда, собственно, пошло погоняло «Безродные», но они все поголовно оказались детишками клановыми, и я первое время всё недоумевал, в чём же причина такого пренебрежительного к ним отношения со стороны остальных участников.
Оказалось, всё достаточно просто и сложно одновременно. Помимо известных мне образований существовало такое понятие, как «Малый клан». Периодически в «Великих Кланах» складывалась ситуация, сходная с той, которая сейчас была у Громовых, и внутри рода каких-нибудь огненных стихийников вдруг консолидировалась группа чародеев с даром, например, земли. Так вот, если у семьи Хельги с Никитой этот процесс происходил более-менее мирно, пусть и не без подводных камней, то далеко не у всех всё шло так гладко. Так что дело порой доходило до окончательного разрыва, тогда клан делился на две части, как Селезнёвы и Уткины. А бывало, что, опасаясь за свою жизнь, которую вполне могли принести в жертву стихийной чистоте крови, «лишние» банально бежали к противникам и политическим конкурентам просить у них защиты и покровительства. И чаще всего ее получали — в обмен на вассальную клятву, секреты покинутого клана и пожизненную метку «предателей».
В общем, что можно сказать о школьниках из Академии Сахарова? Крепко выраженные середнячки-универсалы, без каких-либо перекосов в программе обучения. С сеченцами они перекидывались без особого энтузиазма, явно понимая свою роль как членов массовки, однако поднимать лапки вверх и сдаваться на милость «Жизнюков» явно не собирались.
На нашем же фронте, если я правильно понимаю изначальный смысл игры в «снежки», творилось нечто никак не связанное с этим увлекательным процессом. «Морозовцы» смогли запихать в команду аж троих молодых Морозовых, включая того, с кем мы схлестнулись на концерте. Казалось бы, что тут такого, но дела обстояли так, что, имея стихию воды, обладатели глазок со снежинками понимали процессы подобных «забав» примерно так же, как и мистер Грегор, не видевший отличий от любимого развлечения детства под названием «Догони меня кирпич»!
Эти сволочи шустро формировали ледяные шарики, после чего обваливали их в снегу, чтобы снаряды со стороны были похожи на обычные снежки. Четверо воздушников брали эти ядра и с помощью простеньких чар под названием «Порыв ветра» с огромной скоростью посылали в нашу сторону. Оставшиеся трое были чародеями огня, и уж не знаю, просто это или сложно (Нинки как признанного в классе эксперта по вопросам этой первостихии с нами, как известно, не было), но они умудрялись выставлять какую-то завесу, от которой наши снежки таяли прямо налету.
Первым и фактически единственным, кто прочувствовал всю прелесть этих метательных ядер на собственной шкуре, стал именно я. Подловили меня здорово, впервую очередь, по той причине, что моё эго ну никак не подходило для подобных развлечений. А во вторую — из-за того что далеко не сразу поменяли тип снарядов на «убойный», а дали нам привыкнуть к «честной» игре и только потом сделали ход конём.
Так я и оказался вдалеке от укрытий
Больше воевать меня не пустили, так что оставалось лишь сделать засечку на будущее, что, похоже, меня целенаправленно хотели покалечить, после чего спокойно сидеть наблюдать. Остальные же, кроме электроника, который увидев, что происходит, сам угнездился возле меня и более не отсвечивал, хорошо устроились, вовсю используя своё эго.
Борислав и Вадим сделали себе бруствер и носа из него не высовывали. За одного теперь всё делали три дымные фигуры амбидекстра, мечущие снежки с постоянством метронома и заменяющиеся по мере надобности. Другой работал «щупальцами», используя серба в качестве корректировщика.
Дашка с Алиной скрылись за своими эго, так что их почти не обстреливали. Не имело смысла: вместо одной висел огромный кусок тьмы, а в другую хрен попадёшь, потому что видишь мираж. Денчик, как он просил себя называть, прикрываясь тьмой Лины, старался не выдавать себя, делая руки прозрачными и лишь на секунду выглядывая перед броском, а особо наглому морозовцу так и вовсе зарядил в лобешник стеклянным снежком, отомстив за меня и сравняв счёт потерь.
София прикрывала нас щитами, грамотно отсекая от нападавших, отчего наши бойцы могли сосредоточиться. Я поначалу хотел обидеться за то, что не прикрыла и меня, а потом оказалось, что она в одиночку сдерживала «Жизнюков», которые, несмотря на свои разборки с сахаровцами, нет-нет да и прощупывали нас и морозовцев на прочность.
Но больше всех отличилась Женя Гущенко. Посидев и подумав, она пришла к логическому выводу, что раз «игру» не остановили, значит, в правилах не сказано, какими именно должны быть «снежки», главное, чтобы изначально состояли из снега. Так что её творения были уродливыми карликами без рук, размером по пояс взрослому мужчине и находили врага сами. А после того как Женька скооперировалась с Русаковым, те стали ещё и стеклянными, плохо различимыми в белом ландшафте. Мало приятного, когда тебя с разбегу таранит в живот такой вот снежный шар на ножках, который, сделав своё чёрное дело, ещё и демонстративно сев на скрючившееся тело, рассыпается в снежную кучку.
Естественно, что морозовские преподаватели не могли не возмутиться, видя такое положение дел! Покуда меня метелили ледяными шарами, разогнанными при помощи чар, их всё устраивало, а тут вдруг начались крики о нарушении правил. Однако княжне и присоединившемуся к ней Князю затея с невидимым самоходным таранным снежком понравилась. Настолько, что нас признали победителями дня.
Грег и Бояр раздулись от гордости, будто лично придумали такую связку, Ольга Васильевна же с каменным лицом ушла куда-то с главой морозовской делегаций, а вернулась уже одна, поправляя слегка растрепавшиеся волосы. Остаток дня и вечер я провёл в больничке, можно сказать, на соседней койке с охающим и постанывающим завучем школы при Морозовской Академии, борясь с любопытством и гадая, что у них там случилось, и по какой причине на лице моей опекунши играла едва заметная улыбка.
В общем-то, мне, конечно, досталось. Морозовские уроды отделали меня знатно, хотя и не сломали ничего — защита всё-таки сработала, но всё тело было в огромных гематомах, так что местные эскулапы даже слушать ничего не хотели о том, чтобы я отлежался у себя. Чаровниками они, кстати, оказались ничуть не хуже Ларисы Вениаминовны, разве что не такими симпатичными, а потому, на мой взгляд, проигрывали ей многократно. И да! Первый праздничный ужин и танцы я удачно пропустил, а вот от ученических обязанностей не смог отвертеться даже на больничной койке.