Наследник клана
Шрифт:
Тем не менее из этих названий было примерно понятно, на какой именно тип управления и владения живицей намерен делать акцент тот или иной студент Академии. Ведь как ни вкусно выглядела перспектива жахнуть издалека чем-нибудь мощным, зачастую чародеи, развивающие своё эго, были куда более опасны, чем виртуозно использующие магию.
Хотя бы за счёт гораздо большей скорости применения практик и техник. Та же Дашка почти мгновенно создавала область миража, и поди успей сложить контрчары, когда ты даже не понимаешь, откуда тебя бьют, а тебе к тому же активно мешают. Именно в таких вот случаях могла бы помочь та же «Сфера», пусть, как я понял из объяснений, эффективна она была разве что в разборках
А так, чем не тактика: защититься, понаблюдать, выработать стратегию боя и так далее… От того и вдалбливали базовые чары нам, личинкам чародеев, доводя до рефлексов не столько конкретные варианты, сколько само использование последовательностей ручных печатей в тех или иных ситуациях.
Но если раньше на все три давалось полгода, то нам решили вбить одну, но за месяц. Бояр справедливо рассудил, что вряд ли нас будут связывать или атаковать из огнестрела. А вот куполообразная защита, она везде пригодится. И надо сказать, что ближе к концу месяца каждый смог худо-бедно, но достаточно быстро выстроить нужную последовательность и задействовать чары.
Каждый, кроме меня. Моим пальцам, неоднократно вывернутым на тренировках, с набитыми и немного деформированными в многочисленных драках костяшками, никак не давались нужные фигуры. Да и живицей я мог пользоваться кое-как, только если меня выбесить, хотя один раз, надо признать, Дашка так достала меня своими ехидными комментариями, что я «родил-таки» некоего яйцеподобного уродца, который, помигав для порядка, рванул с диким грохотом, раскидав находящихся неподалёку одноклассников по сугробам. Хорошо хотя бы, что все уже привыкли к подобным вывертам в моём исполнении и не обижались. А я сам свыкся с нотациями со стороны Мистериона, который, собственно, и проводил эту практику на улице, кидаясь снежками в тех, кто в этот момент пробовал сделать «Сферу». Так что я тоже на преподавателя не обиделся.
А вот ситуацию с руками не спасало даже вмешательство Ларисы Вениаминовны. «Дриада» из нашего лазарета регулярно делала мне целебные ванночки для кистей и помогала в разработке пальцев, но… нам элементарно не хватало времени. Прогресс был слишком медленным, хотя однажды я с удивлением поймал себя на том, что мажу на ночь руки доброй полудюжиной разных кремов и мастик, словно проститут из «Голубого петушка» — борделя на пятом уровне Таганки для высокопоставленных гомосеков.
Стало как-то противно. Но пользоваться всеми этими штуковинами я всё же не перестал. Пусть только скажет кто чего — кадык вырву и сожрать заставлю! Впрочем, от будущих чародеев такой глупости ожидать не приходится, все понимали, насколько нам важны руки, и что я банально исправляю проблемы, возникшие из-за позднего обнаружения ядра и трудностей с живицей. Сам же я терять шанс стать полноценным чародеем из-за глупого предубеждения не собирался.
Постепенно команда для поездки стала вырисовываться. По моему, никто даже не удивился, что я оказался в первых рядах. Из нашего класса, кроме меня, вошли Алина, Алиса и Дашка, хотя я бы предпочёл обойтись без неё. Нинка, оставшаяся в пролёте, долго бухтела, пока сам Бояр ей не объяснил, что в Сокольниках собираются провести небольшие потешные игры, и никто не простит, если в процессе мы снесём резиденцию местного клана до основания.
Девчонка немного подулась за то, что её посчитали оружием массового разрушения страшнее меня любимого. Но затем стала этим гордиться, рассказывая всем, что вот в следующем году на Больших Играх: «Мы с Антоном и остальными всем им покажем!» Лично мне заранее стало страшно, особенно учитывая, что мне однажды мельком удалось увидеть Нинку на самостоятельной тренировке, и я понял, насколько девчонке приходилось сдерживаться в тех же спаррингах с одноклассниками.
Пятым от нас, к большой радости Алины, стал Борислав. Сам серб восторгов не разделил и умудрился сломать ногу на ровном месте. Но наша святая Лариса Вениаминовна восприняла это как личный вызов и буквально за неделю привела конечность парня в порядок. Правда, какими средствами… Каждая процедура сопровождалась ведёрной клизмой: «Чтобы шлаки, мешающие выздоровлению, вышли!»
Спорить с чаровницей, способной тебя обездвижить одним касанием, себе дороже! После первого же возмущения больной получил двойную дозу, так что больше не рыпался. Но с тех пор поглядывал в сторону лазарета с легко читаемой ненавистью в глазах и попадать туда чтобы «отдохнуть» больше не спешил. Хорошо ещё, что планы мести строить не стал! С этого мстюна станется. Впрочем, от открытого конфликта с нашей медичкой его остановила так называемая «Врачебная тайна». О дополнительных процедурах всё равно никто, кроме меня, не знал, тем более что мне рассказал он сам, пожелав пожаловаться на «твою любимую Ларису Вениаминовну!» Естественно, трепаться я не собирался, прекрасно понимая состояние парня.
Из параллельного класса тоже набралось пятеро. Кроме Громова, с которым мы заключили соглашение, взяли ещё четверых. Самым примечательным из ребят с параллели был Вадим Лозовой по прозвищу Спрут. Он на самом деле напоминал осьминога: у него из тела росли самые настоящие лозы, похожие на щупальца. Сам он был не клановым, происходил из небольшой закрытой гильдии, в которой, как я понял, когда-то давно доэксперементировались с симбиотическими мутациями методом научного тыка. Зрелище было… внушающим и немного мерзким, но, надо было признать, в рукопашке дополнительные конечности давали значительное преимущество… если только не рвались, словно гнилые тряпки, к тому же оказались морозостойкими.
Кстати, по словам Георга, в миру Васи Пупочкина, знакомого с Лозовыми, со временем эти штуковины обзаведутся весьма крепкой корой и внушительными шипами. Но пока что они были довольно мягкими, хотя и быстро отрастали при обрыве. Самым странным, лично для меня, был тот факт, что, несмотря на довольно чудовищный вид, Вадим оказался тем ещё ходоком и покорил не одно девичье сердце, а разочарованных вроде бы ещё не было. От этого известия, представив процесс, я слегка поморщился и в очередной раз сказал сам себе, что женщин я, наверное, не пойму никогда…
Впрочем, это не остановило меня от того, чтобы задать вопрос: «А что же он будет делать потом… Ну, когда они станут не только твёрдыми, но ещё и шипастыми?» То ли фантазия у меня была более извращённая, чем у собеседника, и я воспринял любовные похождения щупальце-носителя не с той стороны, то ли Василий по простоте душевной как-то не задумывался о повышенном функционале приятеля, но одноклассника я, кажется, «сломал». Уйдя глубоко в себя, Георг Лансониэль Третий так мне и не ответил, а вместо этого развернулся и побрёл куда-то в сторону столовой.
Остальные трое были попроще, хотя тоже выделялись на общем фоне. Русаков Денис, последний парень из их класса, имел аспект «стекло» и мог становиться невидимым. К сожалению, не весь, а только частично, но зато вместе с одеждой. Из-за низкого контроля голову он не трогал, резонно опасаясь получить вместо мозга кучу битой стеклянной крошки. Зато мог делать прозрачными неживые объекты и, что особенно ценно, даже участки стен. Пусть небольшие и ненадолго, с огромными затратами живицы… Но это давало нам значительное преимущество, особенно при кооперации со следующей чародейкой.