Наследник пепла. Книга I
Шрифт:
— Ты что, сука, творишь? — прорычал я ему прямо в лицо. — Тварь ты охреневшая!
Толстой, на удивление, шустро оторвал мои руки от своего воротника и постарался меня ударить в лицо. Я едва увернулся и понял, что просто так я до сокурсника свою точку зрения не донесу. Придётся драться.
Он старался использовать преимущество в весе. Хотел всеми силами повалить, а затем подмять под себя, после чего уже практически безопасно для себя избивать. Но я таких повидал на своём веку не одного и не двух.
Прямым, коротким ударом я снова попал ему в нос. Тот свернулся уже по привычной
— Что ж ты так не дрался, когда был «демоном»? — выпалил я, уходя от очередного захвата.
Толстой ничего не ответил, только напряжённо пыхтел, работая руками и иногда коленями. Но всё это могло сработать против Адена прошлого разлива. На меня такое подействовать не могло. Я отскочил, нанёс несколько успешных ударов в корпус, затем в шею и лицо. Лев начал оседать, я метнулся ему за спину и обхватил шею, взяв в удушающий захват.
— Значит так, скотина, слушай меня сюда, — зашипел я ему в ухо. — Больше я тебя ни предупреждать, ни бить не буду, понял? Ещё раз увижу тебя рядом со своей сестрой, или мне кто-то скажет, что видел тебя ближе, чем в пяти метрах от неё, твои родные получат урну с прахом, ясно? Сжигать я тебя буду постепенно, чтобы ты прочувствовал всю тяжесть своей вины!
— Отпусти! — прохрипел ставший пунцовым Толстой, и я ослабил хватку. — Мне твоя сестра вообще нахрен не упёрлась, придурок! Такие замухрышки, как она, меня вообще не интересуют! — я сдерживал себя, чтобы снова не сдавить шею Льва, хоть и видел, как вокруг пальцев того начали кружиться мелкие камешки, но давал возможность ему договорить. — Женщина должна быть такой, чтобы было за что ухватиться, а за твою сестру мне Голицын корзинку колбасы обещал, — и он ногой указал на завалившуюся на бок в пылу драки корзину. — Эту.
Нехотя я отпустил его шею. Потом посмотрел в глаза и сжал кулак, вокруг которого полыхнуло пламя.
— Я тебя предупредил! — проговорил я, глядя Льву в глаза. — Постарайся обуздать свою прямую кишку. И не ставить жизнь в зависимость от её желаний.
Толстой скривился, но ничего не ответил. Ему и так был ненавистен сам факт, что кто-то покусился на его личное пространство.
Я вышел на балкон, быстро поднялся на крышу и вернулся на чердак, откуда мы незаметно прошли в нашу комнату.
— Ну что, как? — спросил меня Костя, а в глазах Тагая читались те же вопросы.
Я же думал, что мне предпринять в отношении Голицына. Понятно, что действовать подобным образом вряд ли получится.
— Сказал, чтобы отстал от сестры, — ответил я, глядя сквозь друзей. — И мне показалось, что он понял. Но есть ещё один момент…
Договорить мне не дала сработавшая тревога. Но на этот раз к ней добавился искажённый усилителем голос Бутурлина:
— Все на плац с вещмешками! Повторяю, на плац с вещмешками! У вас есть три минуты на сборы!
Глава 16
Так как подготовкой к внеплановым поднятиям по тревоге руководил я, наши вещмешки были собраны и многократно проверены. К тому же мы ещё не раздевались для сна, поэтому
Мы подхватили свои вещи, не забыв вернуть моток верёвки на место, и уже через минуту стояли на плацу. При этом мы спокойно спустились по лестнице, не прибегая к десантированию.
Надо сказать, что на этот раз скорость реагирования наших трёх групп оказалась гораздо выше, чем в предыдущий раз. Через три минуты на построении были практически все, за исключением лишь пары задержавшихся. Но и те уже виднелись на пути от общежития.
Встречали нас: сам Бутурлин, два его помощника: Вяземский и Собакин, которого я величал не иначе как Гнида, Валерий Геркан, инструктор по рукопашному бою, и комендант общежития Мартынов. По поводу последнего я даже удивился, думал, он просто проводить вышел. Но нет, при нём тоже был вещмешок, который имел явные следы длительного использования в боевых условиях. То есть Михаил Юрьевич его не просто нам показать вынес.
— Итак, бойцы! — начал Иван Васильевич, когда все курсанты выстроились на плацу. — Сейчас мы с вами начнём проходить военную практику в условиях, приближенных к боевым. Но! — он поднял палец призывая всех к вниманию. — Важная часть тренировки будет заключаться в том, что вы будете лишены магии. Сейчас мои помощники пройдут и закрепят на ваших запястьях подавители магии. Снять их могут только ваши кураторы. Сами даже не пытайтесь! Почувствуйте себя обычными людьми, которым довелось столкнуться с трудностями защиты империи!
На этих словах кураторы, инструктор и комендант пошли мимо строя, защёлкивая на запястье у каждого антимагический браслет. Противная штука. Я во время боя постоянно хотел от неё избавиться, а тут, судя по всему, браслет со мной на долгие часы.
После этого мы строевым шагом двинулись на телепортационную площадку. На территории академии она была совершенно обычной. Впрочем, они делались по единому проекту, поэтому практически не отличались друг от друга. А находилась она на границе дальнего конца плаца и Заповедного леса.
Площадка представляла собой круг с радиусом в пятьдесят метров. По центру круга находилась стела около десяти метров высотой, на которой были изображены знаки-символы. Некоторые из них ярко горели, другие едва тлели, третьи — вообще погасли.
— Кто знает, что это за знаки на стеле? — громким голосом задал вопрос Вяземский, когда мы разместились внутри круга, выложенного совсем другим камнем, нежели залитый бетоном плац.
Уверен, многие знали ответ на этот вопрос, но почему-то никто не решился отвечать на него.
— Это символы всех кланов родовичей, которые принимали участие в строительстве сети телепортационных площадок, — ответил я, тут же отругав себя за то, что высунулся.
Надо быть более незаметным. Тогда и проблем не возникнет или по крайней мере будет меньше.
— Совершенно верно, — подтвердил Глеб Иванович, указывая на меня. — Но почему же они по-разному светятся? — это был уже риторический вопрос, на который я отвечать не стал, предоставив слово куратору. — Дело в том, что раньше сеть телепортов охватывала всю нашу империю. За одну или несколько площадок отвечал определённый род.