Наследник пепла. Книга V
Шрифт:
— А ты оказался прав, — сказал он Косте, — они действительно там, за завалом.
— А как ты понял? — спросил я. — Они же всё-таки неразумные.
— Как неразумные? — ответил на это Тагай. — Тут я бы так прямо утверждать не стал. Но у них есть две явные эмоции. Первая и самая сильная: они хотят жрать. Причём это общая эмоция всех многочисленных особей этой стаи пауков. Жрать им там нечего. Ничего живого под этими горами, кроме них, нет. И поэтому чувство голода превалирует сейчас практически над всем. Завалены они достаточно
Говоря это, он отчаянно жестикулировал, словно ему не хватало слов.
— А вторая эмоция более слабая, но от этого не менее безысходная: у них нет другого выхода из того места, где они оказались. То есть пройдёт совсем немного времени, и они там все сдохнут. А если они там сдохнут, то мы потеряем свою золотую жилу.
— Что же получается? — я посмотрел ему в глаза. — Мы должны их освободить?
— Если честно, — Тагай обвёл нас настороженным взглядом, — они там настолько голодные, что мне страшно их освобождать. Потому что стоит им выбраться оттуда, если мы их освободим, то они сожрут всё и всех, кого увидят, и в первую очередь нас с вами.
— Да ты что такое говоришь, Тагай?! — проговорил Костя, глядя на него чуть ли не с мольбой. — Нельзя же так. Они же хорошие, там малютки такие, которые вообще ни в чём не виноваты. Вот Витя просто щит вокруг нас поставит, свой огненный, они не полезут, они мимо пробегут, кого-то других пойдут искать, жрать.
Тут на Костю уже посмотрел Джузеппе Росси. И в его взгляде явно боролись противоречивые эмоции.
— Ребят, — сказал он, глядя на Костю, — а где вы такого вот демона-пацифиста-то нашли?
— Где нашли, там уже нет, — усмехнулся я. — А что? Впечатлён?
— Ещё как! — ответил Росси. — Я вообще в шоке.
— Ну вот видите, — сказал я послу. — Такая у нас весёлая подобралась компания.
— Да уж, весёлая, — ответил на это Росси, — но, чтобы я да ещё раз куда-то с вами…
— Ладно-ладно, — я выставил вперёд ладонь. — Не зарекайтесь, Джузеппе. Возможно, Костя прав. Не с той точки зрения, что пауки бедные несчастные, а с той, что нам-то их популяция очень важна, и вам в том числе. Мы собираемся на них зарабатывать, причём как на восстанавливаемом ресурсе. Поэтому нам надо их освободить.
— Я понял, — смирился Росси. — И что будем делать?
— Как что? — я кивнул в сторону лаза. — Разгребать.
Разгребать получалось не очень хорошо. По большей части у нас работали только Костя да и я. Костя тягал огромные валуны, я старался их как-то разрезать пламенными лезвиями. И потом уже небольшими кусками всё выносили Росси и Тагай. Был бы у нас кто-нибудь, обладающий телекинезом или какой-нибудь магией земли или воздуха, было бы, конечно, сподручнее. Но на данный момент всё приходилось делать практически вручную.
В какой-то момент я удачно испытал лавовое заклинание, которое мне не давалось, и чуть было не спалил всех своих
Несколько раз мы останавливались и даже хотели закончить работу, но всё-таки собранных панцирей и полученных нитей паутины было слишком мало для того, чтобы считать это успешной вылазкой. Поэтому мы собирались с силами и разгребали дальше. На улице давно уже стемнело. Я подвесил небольшие светлячки под сводами лаза. И в какой-то момент последний камень просто обвалился внутрь.
Сначала я даже не понял, что это кто-то изнутри вытащил камень, освободив весь проход. А когда поднял глаза, то увидел, что на меня смотрят несколько чёрных глаз. Передо мной стояла огромная паучиха, которая одновременно смотрела каждому из нас в глаза, и при этом её жвала стрекотали и щелкали от голода. С них чуть ли не слюна капала.
Паучиха была очень голодная, и сейчас она видела перед собой еду. Я хотел крикнуть: «Ребята, ко мне под щит!», но не успел этого сделать, потому что моё сознание отрубилось как по щелчку пальцев, как в тот самый момент, когда я истощил себя огненным штормом в прошлой жизни.
Иосиф Дмитриевич Светозаров пришёл к императрице с лёгким неудовольствием, написанным на лице.
— Что случилось? — спросила его Екатерина Алексеевна, которой в последние дни было слишком хорошо, чтобы думать о чём-то негативном.
— Послушай, племянница, — проговорил он вместо обычного приветствия «Ваше Императорское Величество», — мои люди снова видели, как из твоих покоев выходит Слободан Зорич. Я всё, конечно, понимаю, но очень прошу тебя не заигрываться со своим добрым другом столь открыто и демонстративно.
— Конечно, — ответила императрица. — Я же всё понимаю, осознаю свой долг. Амулет, как ты понимаешь, я себя не снимала. Можешь быть спокоен: никаких последствий от этих посещений не будет.
— Это хорошо, но пора бы подумать и о судьбе империи, — тихо проговорил Светозаров.
— Да, дядя, — склонила голову Екатерина Алексеевна.
— Скажи, — уточнил Иосиф Дмитриевич, — ты выбрала хотя бы одного кандидата из тех, что мы тебе предоставили?
— Могу сказать одно, — императрица усмехнулась, — в сложившейся ситуации особо-то выбирать не приходится.
— В смысле? — не понял Светозаров. — Поясни, пожалуйста.
— Вот смотри, — ответила Екатерина Алексеевна. — Если стелы и дальше будут подобным образом захватываться демонами, то придётся их все уничтожить. Мы не можем ставить транспортную доступность выше безопасности империи. А это значит, что всей логистике в стране наступит конец. Империя погрузится в транспортный коллапс, и дальше все люди и грузы будут перемещаться либо по небу дирижаблями, либо по земле по железной дороге. Одним словом, мы скатимся обратно в доисторические времена.