Наследник пепла. Книга V

Дубов Дмитрий

Следом за Тагаем пришёл в себя Костя. Бледный, с какими-то квадратными глазами, задыхающийся, машущий рукой, будто сжимал в ней меч.

— А тебе что почудилось? — спросил его Тагай.

Костя рассказал про выбор, данный ему матерью.

— И что ты выбрал? — спросил ещё более заинтересованный Тагай.

— Я выбрал Миру, — ответил Костя. — И выбрал то, что людей нужно судить по их поступкам, а не по чистоте крови и прочему, не по принадлежности к какому-то определённому роду. Вот, Витя, — он указал на дёргающегося во

сне фон Адена. — Нормально же со мной общается? С тем же Артёмом, которого все считают предателем. Его вообще ничего не смущает. Я хочу быть, как он. Поэтому почему я должен опускаться до каких-то предрассудков? Так же не бывает, чтобы человек был не прав только по своему рождению.

— Ну да, — согласился Тагай, — не бывает.

— Что ж, — проговорила Йорогума, — получается, ты слишком легко прошёл своё испытание.

— Ну как сказать «легко»? — Костя уставился на паучиху, как будто только что заметил её, но тоже не выражал ни ненависти, ни брезгливости. Она ему казалась совершенно нормальной. — Это же был выбор, альтернативным вариантом которого было принятие в семью матери, признание меня чистокровным демоном.

— Ага, понятно, — чуть ли не в один голос сказали Йорогума и Тагай, но закончил только Добромыслов:

— Детская травма налицо.

Последним в себя пришёл Виктор фон Аден. Причём он не просто пришёл в себя — он остался в том боевом раже, которым был и без сознания. Он сразу же вскочил на ноги, бросил взгляд на Йорогуму и тут же начал формировать какой-то сгусток пламени. Тагай бросился к нему:

— Витя, не-не-не-не, стой! Погоди! Это всё свои! Всё нормально, всё хорошо, остановись!

А затем повернулся к полуженщине-полупаучихе:

— Мы все прошли твоё испытание, госпожа?

— Прошли! — согласилась та. — Но все очень странным способом.

И после этого она подошла к Тагаю, который стоял ближе всего к ней, и внезапно склонилась на передние лапы, протянув Тагаю свой посох:

— Примешь ли ты, Тихомир Добромыслов, от меня этот посох?

Тагай уже хотел взять его, но тут рука его дрогнула.

— А чем это закончится?

— Конкретно для тебя? — усмехнувшись, проговорила Йорогума. — Это закончится увеличением твоей силы, ну и покровительством некой весьма влиятельной особы.

— Так-так-так, — проговорил Тагай, глядя на свои слегка дрожащие пальцы, тянущиеся к посоху. — А чем эта особа занимается?

— О-о-о! — протянула паучиха с женским торсом. — Она прекрасно плетёт ментальную паутину.

— Кажется, я знаю, о ком она говорит, — сказал Росси. — Некогда богиня-паучиха, специализирующаяся на развитии ментальных способностей, взяла, так сказать, под своё покровительство клан селекционеров. Но, увидев, на какой путь они свернули, отказалась от этого и сказала, что они недостойны быть носителями её силы. И вот сейчас, судя по всему, она нашла себе другой род, который сможет стать её проводником.

— Правильно

ты говоришь, Валак, — проговорила Йорогума. — Ну а ты, — она повернулась к Тагаю, — станешь первожрецом и практически самым сильным в своём классе.

После чего она ткнула посохом Тагая в лоб. Мы все услышали этот звук: «Тюк!» И вдруг увидели, что на голове у нашего друга появилась корона, а посох, который ему в руку сунула Йорогума, вдруг превратился в скипетр.

В этот же момент полупаучиха-полуженщина вдруг стала просто старой, измученной сущностью.

— Остальное, как обычно, — просипела она. — Отстрой храм, чтобы сюда снова могла явиться богиня, и тебе не было стыдно её принять. Тогда она одарит тебя и твой будущий род силой.

И после этого Йорогума осыпалась то ли пеплом, то ли вековой пылью.

Глава 15

И как только Йорогума исчезла, из темноты появилась огромная паучиха — мать многочисленного семейства. А за ней топали сотни, если не тысячи, маленьких паучат.

Тагай вышел вперёд и показал свой скипетр. При этом огромная паучиха склонилась перед ним практически так же, как перед этим сделала Йорогума.

— Приветствую тебя, первожрец, — сказала она.

— Меня зовут Тагай, — ответил он. — Как величать тебя?

— Можешь звать меня Никсин, первожрец Тагай, — ответила паучиха. — Я — привратник здешнего храма.

— Как ты понимаешь, Никсин, мы теперь частенько будем наведываться в эту обитель, — Тагай обвёл нас руками.

— Понимаю, — проговорила Никсин. — Ты теперь первожрец. И должен приводить храм в порядок.

— Совершенно верно, — кивнул Тагай. — Но я буду не один, со мной будут приходить мои друзья. Но вы не переживайте, они все проверенные люди.

Паучиха выпрямилась и сказала:

— Конечно. Плохие люди не выдержали бы испытания предыдущей жрицы.

Голос у Никсин был странный, сухой, как будто ветки терлись друг о друга, но при этом он не вызывал отторжения. Просто речевой аппарат Никсин не был предназначен для человеческих слов. Она привыкла общаться по-своему.

— То есть ты будешь пускать их без проблем, Никсин? — уточнил Тагай.

— Всё так, — ответила паучиха. — Я привратник данного храма. Это, — она показала на маленьких паучков, — твои гвардейцы. Теперь мы подчиняемся тебе.

— Послушай, — сказал ей Тагай, — у нас, людей, есть такая привычка, такой обычай — заботиться о своих людях, питомцах, боевых товарищах. Поэтому мы предлагаем вам взаимовыгодный обмен. Нам для наших нужд нужен ваш хитин, но не настолько нужен, чтобы вас ради него убивать. То есть, если есть возможность, если хитин остаётся после линьки или потом после того, как кто-то ушёл из этой жизни, мы бы с удовольствием забирали его.

Тагай остановился, глядя на реакцию Никсин, но та не мигая слушала его, тогда он продолжил: