Наследник
Шрифт:
— Как, как? Старицкий, — задумался Прокоп и спустя минуту раздумий покачал головой. — Нет, даже и не слышал о таком. По что спрашиваешь?
— Да слышал где-то, вот вспомнилось, — пожал я плечами.
— Бывает, — кивнул Прокоп.
— А еще вот скажи, ты про путь в Сибирь ведаешь чего? Ну, за камень?— припомнил я древнее название Урала из фильма о Ермаке.
— Все, понял, о чем ты. Ишь ты, Сибирь, ну да и так иной раз называют. Да не особо много, никогда интересно не было. Знаю только, что раньше за камень по рекам ходили, не особо удобный
— Так интересно же, — попытался я глянуть на него удивленно. — Говорят, в тех лесах мехов можно добыть видимо-невидимо.
Все-таки вопрос заработка денег был актуальным, и от идеи намыть золотишка я пока не отказался.
— Ну да, тоже слышал о таком, только места там дикие и опасные. Местные людишки не знают веры христовой, — и Прокоп перекрестился, а следом и мы с Богданом. Ясак царевы люди собирают с них, да на промысел многие ходят, а кто и торговлей промышляют. Слышал я, что и города новые ставят, а не просто остроги, — подбоченился Прокоп.
— Вот оно как, — протянул я.
— Ну да. Много с того царь имеет, — и Прокоп почесал ухо.
Весь путь мы и проболтали с Прокопом о разном, в том числе о том, как он с отцом рубежи охранял и чего видел, и о том, какие уловки крымчаки да ногайцы используют.
— Скоро темнеть уже будет, — кивнул на заходящее солнце Прокоп.
— Давай тогда место найдем для ночевки, — глядя по сторонам, ответил я.
— Дело правильное, — кивнул он.
Спустя пару минут мы нашли подходящее место, ногами расчистили снег. Богдана отправили собирать сухой хворост, я же рубил лапник с елей на постели, а Прокоп обихаживал коней.
Спустя минут десять уже горел огонь и опускались сумерки.
— О, всадники, — впервые за весь путь произнес Богдан и указал рукой мне за спину.
Глава 6
Прокоп тут же подскочил, а я повернулся и начал вглядываться. Действительно, по дороге в нашу сторону двигались четыре всадника.
— И кто же это может быть? — вслух спросил я.
— Да кто угодно. Может, кто из наших соседей в Гороховец едет, может, царские люди припозднились, а может, и инородцы озоруют, — напряженно произнес Прокоп, продолжая вглядываться во всадников. — У татей и шишей, обычно нет коней, — добавил он.
Напряжение нарастало, я положил ладонь на рукоять сабли, но внезапно от Прокопа донеслось:
— Да это ж Микитка, ну точно Микитка, — в его голосе читалось облегчение, и я на него покосился.
— Вон, видишь, у того мерина на лбу пятно такое вытянутое, — тут же указал Прокоп. — Ну вот это Беляк мерин Микиты, в здешних края только у него такое.
Мне тут же вспомнилась встреча со своим соседом Василием, который упоминал про кого-то Микиту, да и Прокоп ранее про него упоминал.
— Хорошо, коли так, — протянул я.
Меж тем всадники приближались, среди них
— А мы-то думаем, кто это огонек палит? Может, тати какие, — со смешком произнес Василий, спрыгивая с коня.
— Так и мы подумали, кто это в ночи, — в тон ему ответил я. — Здрав будь, Василь, и ты, Микита, — а после кивнул и другим всадникам.
Похоже, это были их дети, ибо других вариантов просто не было, так как одному из них было лет тринадцать, совсем молодой парнишка, а другому лет двадцать.
— И ты будь здрав, — прогудел Микита, слезая с коня. Было ему под пятьдесят лет, не меньше, худой как щепка и с куцей бородой.
— Погреться-то пустите? — оглядывая костер, спросил Василий.
— Будем только рады, — кивнул я и вернулся на свое место.
Тем временем прибывшие начали суетиться, расседлали коней и так же нарубили лапника.
— Михейка, — окликнул сына Микита двадцатилетнего парня, — а ну доставай, чего там мать наготовила.
Глядя на это, и мы разворошили свои запасы, и через пару минут соорудили «общий стол», даже помолились перед едой.
Перекусив все развалились, глядя на огонь, первым разговор завел Никита.
— Готов верстаться? — с улыбкой спросил Микита, внимательно меня осматривая.
— Вроде как, — пожал я плечами.
— Да не опасайся, поможем, коли чего. А так все при тебе: и конь, и сабля, да и люди оружные есть. Запишут в дети боярские, не сумлевайся, — покровительственно махнул рукой Никита.
— А чего опасаться-то, коли не приняли бы. К деду в Белгород ушел бы, там люди воинские нужны, уж там бы поверстали, — нашелся я с ответом.
— Ха-ха, — засмеялся Василий, а там и остальные заулыбались.
— Верно мыслишь, там воинские людишки нужны. Да и дед твой там не последний человек, — кивнул Микита. — Вот только там всегда бой, — мрачно заметил он. — Всегда ожидание, что придут крымчаки, а когда выезжаешь в дозор, неизвестно, вернешься ты живым или нет.
Другие же просто кивнули.
— Да, тяжко там живётся, — кивнул Василий.
— А будет ли вообще нынче верстание? Когда последний раз-то было? — вернул я тему к прежнему руслу.
— Ну дык, кто его знает, — почесал бороду Василий. — Я, когда в Гороховце был, только о смотре узнал и сразу домой, вас упредить. А так, кажись, годин пять назад али шесть. — Василий бросил взгляд на сына Микиты.
«Понятно, ему на вид лет двадцать, видимо, так и не поверстали. Хотя поначалу-то я думал, весртание наравне со смотром проходит, видимо, нет», — задумчиво глянул я в костер.
— Думается мне, что тебя, Анрейка, коли поверстают, сразу в десятники могут поставить над новиками али над опытными, чтобы ты у них учился. Все-таки ты не последнего роду, да и отец твой сотником был у нас. Скорей всего, конечно, в новиках год проходишь, а там уже и в десятники. Но, коли сразу поставят, ты не удивляйся, — хмыкнул Микита.