Наследник
Шрифт:
В первую очередь мы заехали в Нижний Новгород, где я передал Савке новый товар, которому он был ужасно рад. А также он отчитался о продажах, остались лишь зеркала, которые он с опаской продает. В итоге вышло почти сто сорок рублей, весьма внушительная сумма, и, дабы не вводить Савку в искушение, я забрал все деньги. Савка также предупредил, что к стеклу проявляли многие свой интерес, в том числе аглицкие купцы, среди которых был Джонатан. Были и местные купцы, которые пытались вызнать, откуда такой товар у Савки. Да к тому же и земский староста Козьма Сухорук
Также прошлись и по торгу, где я уже смотрел доспехи и разную воинскую сбрую. Цены, конечно, кусались, но я уже мог себе позволить что-то прикупить. Вот только, поразмыслив и потрогав разные «панцири», я понял, что они для меня еще тяжеловаты и я расту. Можно, конечно, было что-то эдакое и Прокопу прикупить, но где это видано, чтобы послужилец был одет лучше своего хозяина. Так что я прикупил всего лишь три простых кольчуги, одну немецких мастеров для себя, так как она весила куда меньше, чем московские, чуть тяжелее моей. Она была такая же коротковатая, как и моя. Одну я прикупил для Прокопа и другую для Елисея, обделив Вишку, не стоит покупать все сразу и лишний раз светить деньгами. Пришлось купить еще пару образов, точнее, икон, отделанных серебром. Все же мой путь в монастырь лежит, и стоит там сделать подарок, или вклад, как здесь говорят.
После покупок пришлось вновь возвращаться домой и прятать серебро, не стоит с собой большие суммы возить. К тому же отряд небольшой у меня.
Спрятав деньги, мы уже напрямую отправились в Москву в сторону Свято-Троицкой Сергиевой лавры, ведь сейчас упустить время — это значит потерять инициативу, ведь скоро Дмитрий Иоаннович пойдет на Москву, и тогда в ту сторону явно соваться не стоит, пока все не успокоится.
Наш путь лежал через Нижний Новгород, потом Кинешма и Кострома, далее Ярославль, а там и Троице-Сергиев монастырь.
Проехав Ярославль, мы направились в сторону монастыря по дороге через какую-то речку, как вдруг нам повстречался большой воинский отряд, не меньше сотни человек, среди которых были и стрельцы. — Вы кто такие? — раздался крик от одного из всадников, едущих впереди.
Глава 18
Одет он был в хороший, я бы даже сказал, дорогой кафтан, да и подпоясан цветным кушаком с узорчатым шитьем. Жеребец был под стать всаднику. Рядом с ним на коне сидел мужчина лет сорока, одетый как бы, не богаче вопрошающего.
— Андрейка я, сын Володимиров, — несмело ответил я.
— И куда же ты, Андрейка, путь держишь? — допытывался всадник.
«Вот же принесла нелегкая», — мелькнула мысль.
— Так на пустошь в Троице-Сергиев монастырь. Мощам поклониться и помолиться. Тятя мой перед смертью своей поручил съездить и помолиться туда за упокой его души, — пояснил я, добавив в голос боязливых ноток.
— Сын, что исполняет волю отцову, — это правильно, — вдруг заговорил старший.
Колонна же ждала и не двигалась.
На слова старшего я лишь склонил голову, признавая
— Андрейка, а ты крест целовал уже царю? — вдруг подъехал ко мне молодой и внимательно глянул.
Я же еле сдержался, чтобы не ляпнуть: «Которому? А то в последнее время что-то царей расплодилось».
На вопрос же лишь помотал головой.
— Откуда ты, Андрей? Да, что за люди с тобой, родичи твои?
— Из-под Гороховца я. Это же отцовы послужильцы, а теперь и мои, — тяжко вздохнул я.
— Ну, раз не целовал ты крест еще царю, то сейчас это и сделаешь, — веско произнес старший всадник.
«Видать, царский посланник, а может, еще и боярин какой», — мелькнула у меня мысль.
По знаку старшего тут же с телег принесли большой золотой крест с драгоценными каменьями и книгу, украшенную под стать, тут и поп в рясе нарисовался.
Нам же пришлось слезать коней и подходить. Прокоп строго на меня глянул, да и по остальным взглядом прошелся, чтобы мы ничего не учудили.
Ну да стоит только проявить сейчас неуважение, и к нам тут же возникнут вопросы, возможно, и со смертельным исходом. А если всплывет, что мы целовали крест Лжедмитрию, то и вовсе на месте убьют или на дыбу потащат. Что лучше, умереть на месте или после пыток?
Как говаривал один литературный персонаж: «Если мне приходится выбирать из двух зол, я предпочту не выбирать вовсе».
Жизнь штука сложная, к сожалению.
Тем временем нам озвучили, что целовать крест мы будем царю Федору Борисовичу и клясться ему в верности за себя и потомков своих до седьмого колена.
— Запомнили? — обратился к нам молодой.
— Запомнили, — кивнул я. Пытаясь изобразить на лице благолепие и вообще, что сейчас от счастья описаюсь.
Я первым произнес слова клятвы, а после, перекрестившись, поцеловал крест и Евангелие, следом за мной повторили и остальные, даже ни у кого мускул не дрогнул.
— Вот и славно, — произнес старший из двоицы.
— Царь Федор милостив к своим холопам, оттого держите, — подключился младший, залез в кошелек и, вытащив оттуда монету, бросил мне. Которую я на лету поймал и, отвесив поклон, поблагодарил за царскую милость и щедрость.
Старший вновь махнул рукой, крест и Евангелие спрятали, и спустя минуту отряд отправился дальше по дороге.
Нам же пришлось отойти с дороги.
— Эй, служивые, а это кто, боярин али князь? — повысив голос, спросил я.
— Это Вельяминов Афанасий Матвеевич и сын его, царские родичи. Считай, сам царь тебя облагодетельствовал, — донесся до меня чей-то ответ, и я кивнул.
— Благодетели хреновы, — проворчал я, когда отряд отошел подальше, а монету припрятал. Отдам кому-нибудь из нуждающихся в монастыре, хотя хотелось выкинуть эту копейку, но я сдержался.
— Видать, по городам поехали, клятву Федору принимать, — глядя на спины отряда, хмыкнул Прокоп.
— Так мы, получается, теперь клятвопреступники? — тихо произнес Вишка, но я его расслышал, как и остальные.