Наследники Авиценны

Автор неизвестен

Вампиры и стереотипное мышление

Нас, медиков, учат не мыслить стереотипами. Это трудно. Поработаешь с населением - и неизбежно вырабатывается схема.

На самом деле веселого ничего нет, дело подвернулось гнилое.

Женщина, гемоглобин сорок два - при норме сто двадцать. Внутреннее кровотечение! Внематочная беременность!

Быстренько на операционный стол, разрезали, посмотрели - пусто. Никакой крови.

Потом-то выяснилось, что у нее было редкое заболевание крови и произошел

разрыв селезенки - подкапсульный, если я правильно понимаю.

Но это все выяснится потом, а сейчас, еще до операции - звонок на станцию Скорой Помощи, из приемного покоя. Звонит доктор, который привез больную:

– Что за херню ты мне дал?! Сорок два гемоглобин!.. Крови, считай, нет!

– Ну нет, так нет.

– Что - нет-так-нет?! Куда она делась?

– Да ты рассуди логически. Кровь была - и вот ее нету. Куда она подевалась? Вампиры выпили...

Пауза. Истошный визг:

– Ты, сука, блядь!.. ты уже третий! третий мне говоришь про вампиров! Что за стереотипное мышление!

Положительная динамика

Болеет тут один человек, парализовало его.

Подержали его немножко и вот выписывают. Главное ведь - положительная динамика, а она есть. Я и не зубоскальничаю, она действительно есть.

Родственник его звонит мне и говорит: улыбается, со всеми в палате попрощался, подал руку.

– Ну!
– отвечаю с энтузиазмом.
– А ты недоволен! Вот же она, динамика!

Тот выдержал недобрую паузу, продолжил:

– Попрощался с невесткой, которая за ним пришла...

Культурный голод

Будем предельно лаконичны. Да.

Была одна старушка, патологоанатом.

Она не любила балет.

Говорила:

– Не на что посмотреть.

Академический интерес

Академический интерес проявляют, естественно, академики и чуть ниже, то есть профессора.

Имеется в виду, что выясняется нечто, не имеющее ровно никакого значения для пациента и его лечения, потому что тот либо и так помрет, либо не помрет, но и лечить в нем нечего.

Иные профессора злоупотребляют академическим интересом и не имеют никакого другого. Помню, был - и есть - очень хороший профессор по фамилии Казаков, я у него учился. Так вот он вечно где-то витал. Наслушается на каком-нибудь симпозиуме ерунды и потом мечтает, как скоро будет лечить наследственные болезни чистыми генами, в уколах. Тогда как нормальному доктору, когда он слышит о лечении чистыми генами, умозрение рисует лишь двух санитаров-тезок, которые зачем-то вымыли руки.

Иногда лучше вообще ничего не знать.

Вот идет однажды один профессор с обходом, студенты плетутся следом. Зашли в одну палату, постояли там. Вышли, зашли во вторую, в третью.

В четвертой, отдельной, профессор увидел ботинки, торчавшие из-под одеяла. И проявил бессмысленный академический

интерес.

– А это кто?

– А это?
– переспросил лечащий доктор.
– А это начмед.

– А, - сказал профессор, - ну, пошли дальше.

Лестница Якобы

Это была якобы лестница.

Она была черная, и по ней практически не ходили. Но в то же время она существовала, и ею активно пользовались. Потому что хотя это был жилой дом, на первом этаже располагалась подстанция Скорой Помощи. Выше были простые квартиры.

Лестница была гадкая, вела в подвал, где стояла вода. Плавало, как полагается, говно, и вообще все выглядело лубочно. Мой доктор-приятель утверждал, что он не проверял, но вода эта доходила ему до подбородка.

На эту лестницу доктора сваливали пьяных. В больницу их не возьмут, в милицию - неохота, много бумаг надо писать. Поэтому сваливали их на черную якобы лестницу, а там была батарея, теплая; публика там отогревалась, ползала, в меру выпрямлялась и уходила. Всем было хорошо.

И вот однажды туда положили очень приличную дамочку, в норковой шубе и сапогах. Пьянь была такая, что держись. Свалили ее туда и забыли, легли спать.

Проснулись от истошного визга. Диспетчер вбежала к докторам и тоже стала кричать: насилуют! скорее, там на лестнице девушку насилуют!

Все рассмеялись и пошли.

Дело было так: черной лестницей, помимо Скорой Помощи, пользовался еще один собаковладелец. Его собаку нельзя было водить по парадной лестнице, так как это был какой-то гибрид дога и ротвейлера, очень добрый, но рядом с ним разная мелочь вроде собак Баскервилей могла отдыхать и курить, и даже не нервничать.

Хозяин повел собаку по этой лестнице, и та остановилась перед дамой в шубе, и стала лизать ей лицо, а та проснулась. И сразу решила, что это не заурядная реальность, а проекция внутренней алкогольной химии. С диким визгом скатилась она, упала в подвал, где вода и говно, и стала там плавать, в норковой шубе.

"Ну, никто туда за ней не полез", - обрадованно сказал мой приятель. Постояли, посмотрели. Нашли какой-то багор, подтянули, выудили. По-прежнему в шубе, но без сапог.

Не знаю, зачем я это рассказал. Наверное, потому, что Петербург Достоевского это не только дворы-колодцы.

Сорока-белобока

Пригородная больница. Отремонтирована по случаю целевого национального проекта, все покрасили, вымыли, аппаратуру завезли - хорошо!

Пьяная санитарка накормила кашей труп.

Шла мимо, а тот лежал на койке с разинутым ртом.

– Что, сука, жрать хочешь?

Задержалась и накормила.

Патологоанатом потом бушевал: весь рот забит кашей.

Трансформация мистики

Болтали с приятелем со Скорой Помощи.