Наследники по прямой. Книга первая.
Шрифт:
– Чудесно, - Гурьев сунул листок в нагрудный карман рубашки и улыбнулся: - Разрешите откланяться? Снедаем нетерпением в ожидании знакомства с будущей хозяйкой.
– Идите, идите, - тоже улыбнулась Завадская.
– Это не так уж и далеко, за час обернётесь. Завтра жду вас у себя, нужно обсудить учебные планы, и вообще - много работы.
– Ну, разумеется, - кивнул Гурьев и поднялся.
Сталиноморск. 28 августа 1940
Карта города давно была
На хижину это действительно походило мало. То есть вообще никак. Свежая штукатурка, крашеная изгородь - дощечка к дощечке, аккуратная калитка, тщательно ухоженный палисадник, резные наличники, пристёгнутые ставенки. Ну-ну, подумал Гурьев. Неплохо для одинокой пожилой учительницы.
Он постучался и, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл калитку, вошёл и, поднявшись на крыльцо, постучался в дверь.
– Входите! Не заперто!
А вот с этой привычкой придётся расстаться на ближайший годик, подумал невесело Гурьев. Ну, за компенсацией дело не станет.
Он шагнул через порог, миновал небольшие сенцы и оказался в светлой и просторной, чистой до оторопи комнате. Профессионально отметил две двери напротив друг друга, проём входа на кухню, вечную мебель морёного дерева. И ни пылинки даже в потоке закатных солнечных лучей, льющихся из окна. Очуметь, подумал Гурьев. Мечта идиота.
Дверь слева от него распахнулась, и в комнату вошла хозяйка - пожилая невысокая женщина с клубком седых волос на затылке, в тёмно-синем платье из панбархата с белым воротничком и плотным рядом мелких, обтянутых материей пуговиц на груди, в туфлях на невысоком каблуке. Ох, старая школа, с удовольствием отметил Гурьев. И улыбнулся.
Он отрекомендовался, представился и спросил:
– В приживалы не возьмёте?
Хозяйка некоторое время его разглядывала - с ожидаемым им удивлением. Но, видимо, результатом осмотра осталась довольна:
– Почему же не взять? Возьму, голубчик. Аннушка плохого не посоветует. Да вы присядьте, - она указала Гурьеву на стул и села сама.
– По хозяйству помогать вряд ли смогу существенно, - Гурьев ещё раз окинул взглядом комнату.
– Буду чрезвычайно занят. Ну, мужские дела, дрова нарубить, это вот - пожалуйста.
– У меня голландка на углях, - улыбнулась хозяйка.
– Иван Юрьевич, мой супруг, царствие небесное, был флотский инженер и большой мастер на всякие технические хитрости. Есть даже водопровод и канализация, голубчик.
Герои не срут, подумал Гурьев. Зачем героям канализация?!
– Потрясающе, - он совершенно искренне крутанул головой.
– И горячая вода?
– Если колонку почините и керосин раздобудете, - вздохнула Макарова.
– Не достать ведь, напасть прямо!
– Попробую, - кивнул Гурьев.
– Сколько?
– Что сколько?
– Сколько денег, Нина Петровна. Если вас
– Ах, оставьте, - махнула рукой Макарова.
– Квартирные за вас бухгалтерия перечислит, а за свет, керосин и уголь уговоримся как-нибудь.
– Э, нет, голубушка Нина Петровна, - покачал головой Гурьев.
– Двести рублей в месяц вас устроит?
– Вы с ума сошли, - с дрожью в голосе сказала Макарова.
– Вы что же, деньги печатаете?!
– Я довольно близко знаком кое с кем из Ротшильдов, - улыбнулся Гурьев. Был, подумал он.
– Седьмая вода на киселе, но, тем не менее.
– Пятьдесят.
– Уй, - вытянул Гурьев губы трубочкой.
– Двести, Нина Петровна. Я не приказчик, торговаться не умею и не расположен. Мне приятно, а вам - кстати. Надо ведь и дочерям помогать. Жизнь нынче в больших городах нелёгкая, по себе знаю.
– Какой вы, - вздохнула Макарова.
– Вы женаты?
– Нет. Симпосий устраивать на вашей территории, однако, не собираюсь, об этом не беспокойтесь. Но девушки у меня бывать станут, извините.
– Вот как? Во множественном числе?
– Ну, не знаю, - усмехнулся Гурьев.
– Уж как прорежется.
– Экий вы фрукт, - покачала головой Макарова.
– Ну, живите, там посмотрим. С деньгами. Пойдемте, покажу вам комнаты.
– Комнаты?!
– Две комнаты. За двести-то рублей!
– Вы меня просто в краску вгоняете. Чувствую себя лейб-гусаром и благодетелем.
– Насчёт благодетеля не знаю, - улыбнулась лукаво хозяйка, - а лейб-гусар вы совершенно точно вылитый. Усов вот только не хватает.
– Никогда, - проникновенно сказал Гурьев и прижал руку к груди.
Комнаты действительно были что надо. Осмотрев все прочие помещения в доме, Гурьев остался доволен. Настроение у него слегка поднялось.
– Хорошо, - совершенно искренне радуясь, вздохнул Гурьев.
– Ну, в двух комнатах сразу мне пока делать нечего, так что будет у меня к вам, дражайшая Нина Петровна, сразу очень пикантная просьба.
Выслушав "историю с географией", хозяйка расстроилась и встревожилась не на шутку:
– Нужно в милицию заявить, и немедленно!
– Милиция очень любит факты, Нина Петровна. А фактов пока - ноль. Так что с милицией придётся подождать.
– Сейчас уже поздно, а завтра я вас к одному очень знающему человеку сосватаю. А почему вы Анне Ивановне ничего не хотите сказать?
– Что-то мне подсказывает - сердце товарища Завадской следует пожалеть. Интуиция-с.
– Опять вы правы, - кивнула Нина Петровна.
– Конечно же, приводите. Побуду компаньонкой юной прелестной дебютантке, - хозяйка улыбнулась.
– Любовные романы бывают весьма занимательны, - улыбнулся в ответ Гурьев.
– А иногда - и более того: полезны. Вещи я сейчас же принесу, те, что с собой. А потом мой багаж приедет. Так я за девочкой?