Наследники по прямой.Трилогия

Давыдов Вадим

После недолгого молчания Рэйчел, всё ещё находясь во власти охватившего её недоумения, проговорила:

– Тэдди – мой брат. Наша мать скончалась, когда он родился. Через пять лет умер отец, а я овдовела. Так что мне приходится заботиться не только о себе, но и о мальчике, – по лицу Рэйчел пробежала тень. – Как вы угадали? Вы ведь почти угадали!

Ну да, ну да, подумал Гурьев. Я почти всё верно угадал. Почти. Как обычно. И старик, и ребёнок. Не сын. Брат. Мог быть и сын, меня это…

И, конечно же, тут тоже история. Ну, ничего, ничего. Разберёмся. Я заболел, подумал он. Вот совершенно точно я болен. Это ведь, как болезнь. Как насморк, – лечи, не лечи. только дольше. Год. Самое многое – год. И всё. И я снова выздоровею.

– Я часто угадываю.

– Интересно. Но вы так и не ответили на мой вопрос, – снова посмотрела на него Рэйчел.

– Какой?

– О деньгах.

– Пусть это вас не заботит, – он усмехнулся. – Сколько нужно.

– Вот как, – Рэйчел снова приподняла брови. – Надеюсь, это всётаки не шпионаж?

– Нет. Это не шпионаж.

– Поклянитесь.

– Даю слово, что это не шпионаж. Я знаю, от русских можно всего ожидать, особенно – по нынешним временам. Но это не шпионаж.

– Как ваше настоящее имя?

– Это моё настоящее имя. Я просто сократил фамилию для удобства говорящих поанглийски.

– И как же это звучит порусски?

– Гурьев.

– Мне кажется, я слышала эту фамилию, – кивнула Рэйчел. – От мамы. Не помню, в какой связи? чтото из времён Павла Первого, кажется?

– Да. Это возможно. Был такой – Граф Гурьев, министр финансов. Несколько позже. Неважно. Не только не родственник – даже не однофамилец.

Она улыбнулась этой нехитрой шутке – и снова не дежурно, а както ободряюще, что ли:

– Конечно. Итак, что же за дело у вас в Англии?

– Это очень личное.

– Вот как. Вы меня интригуете.

– Нисколько, – вздохнул Гурьев.

Он достал из кармана пиджака портмоне, вынул из него запаянный в целлофан рисунок кольца и протянул его через стол Рэйчел:

– Я ищу эту вещь.

Выслушав историю, Рэйчел молчала очень долго. Потом подняла на Гурьева взгляд, полный слёз.

Почему ты плачешь, Рэйчел, встревожился Гурьев. Неужели всё, что ты увидела и пережила, не вылечило тебя от дурацкого романтического бреда, которым были набиты те самые книжки, зачитанные нами до дыр, до страниц наизусть, в нашем детстве?! И меня не вылечило. Получается, что мы ведь читали одни и те же книжки, Рэйчел. И сказки мы, похоже, слушали одинаковые. Как же всё плохото. Господи. Рэйчел.

Она вернула ему рисунок и отвернулась. А когда повернулась снова, глаза её были уже сухими. Ну, почти.

– А потом?

– Что – потом?!

– Потом, когда вы найдёте это кольцо? Если найдёте?

–

Я должен вернуться, Рэйчел.

– Куда? Туда?!

– В Россию.

– В Россию, – она покачала головой. – Зачем? Что вы будете там делать?

– Этого я не могу вам сказать. Да я и сам, если честно, ещё и не думал об этом, как следует.

– Хорошо. Я вам помогу. Если это возможно. А если у вас… у нас ничего не получится?

– Я всё равно должен вернуться. Я дал слово.

– Если вы и русский, то очень, очень странный, – недоумённо покачала головой Рэйчел. – Очень.

– Россия огромна, Рэйчел. В ней живёт множество народов и рас, не только славяне. И все мы очень, очень разные. И очень похожие. Потому что мы все – русские, несмотря ни на что.

– Нет, вы положительно решили свести меня с ума, – нахмурилась Рэйчел. – Столько всего узнать за одноединственное утро! Это просто немыслимо.

Нет, нет, испугался Гурьев. Пожалуйста. Вот только не надо влипать со мной ни в какую историю. Я не хочу. Мне это не нужно. Я и так болен.

– А самое немыслимое во всём этом, – ваш туалет, – неожиданно закончила Рэйчел и скептически поджала губы. – Первое, чем нам предстоит заняться немедленно по возвращении в Лондон, – ваш гардероб.

– Он в самом деле настолько ужасен? – забеспокоился Гурьев.

– О, нет, – улыбнулась Рэйчел. – Вкус у вас, безусловно, есть. Но вы были в этом же костюме вчера. А это немыслимо, – Рэйчел вздохнула и покачала укоризненно головой. – Вам разве неизвестно, что джентльмен должен переодеваться? И где вы взяли такую моду – носить часы на запястье? Вы что, авиатор? Или шофёр?

Гурьев улыбнулся. На самом деле он страшно обрадовался. Просто обезумел от радости. Потому что Рэйчел ожила и занялась делом. Ну да, ну да. Вот ты какая, подумал, любуясь ею, Гурьев. Вот как у тебя, оказывается, всё получается. Ты просто выкладываешься понастоящему, дорогая. И меня это радует.

– И где это видано в наше время – ходить с тростью? – продолжила Рэйчел. – Мода на подобные сувениры закончилась лет двадцать назад.

– Я ужасно старомодный тип, Рэйчел.

– Может быть, у вас там спрятана шпага? – Рэйчел сделала страшные глаза.

– Как вы догадались? – притворно испугался Гурьев. – Целых две!

Кажется, он притворился на этот раз на редкость неудачно. Рэйчел прикоснулась пальцами к губам, и в её взгляде плеснулась тревога:

– Нет, в самом деле?!

– Это действительно всегонавсего сувенир, – к Гурьеву окончательно вернулось самообладание, по крайней мере внешне, – и потому эта маленькая ложь прозвучала вполне невинно и правдоподобно. – Не стоит беспокойства, честное слово.