Наследники по прямой.Трилогия

Давыдов Вадим

Ты проиграл, Чезаре, грустно подумал Гурьев. На этот раз проиграл. Ты просто не предполагал, кто твой настоящий противник. В этом всё дело. Извини. Ничего личного. Или – всётаки личное?

Несколькими секундами позже в комнату влетел с револьвером в вытянутой руке Джованни. Увидев разделанную тушу дядюшки Чезаре в окружении живописно располосованных трупов остальных приближённых старого дона, он, повинуясь властному движению руки Гурьева, сжимавшей одного из Близнецов, медленно опустил ствол.

– Эй, парень, – едва сдерживая неотвратимо подступающую тошноту, прохрипел гангстер. – Ты что же,

стрелять не умеешь?

– Я боюсь рикошетов, – усмехнулся Гурьев.

Он ритуальным синхронным движением встряхнул Близнецов, сгоняя кровь с клинков. От этого жеста у Джованни похолодели конечности и взмокли подмышки.

– Тибури, – тихо проговорил Гурьев. – Это называется – тибури. По следу тибури можно определить школу меча, Джованни. Только нужно учиться. Долгодолго.

Улыбаясь, Гурьев смотрел на гангстера. Едва слышно щёлкнул фиксатор. Несколько капель крови упали с потолка, запятнали воротник рубашки младшего Карлуччо, обожгли ему ухо и щёку. Он вздрогнул, тупо отметив краем сознания, что так и не увидел, когда этот дьявол успел спрятать свои жуткие – ножи, мечи? Сладкий запах крови дурманил сознание. Крови было – много. Повсюду. Куда больше, чем обычно.

– Я выполнил свою часть договора, Джованни. Тебе нравится?

– Неплохо, – всё ещё сражаясь с тошнотой, пробормотал Карлуччо. – Давай, проваливай поскорей. Чтобы я тебя больше никогда в жизни не видел.

– Ты мне тоже безумно дорог, Джованни, – усмехнулся Гурьев. – Не забудь сообщить тем, кто захочет снова потревожить мистера Рассела и его семью, что я не советую им этого делать.

– Да уж будь спокоен, – Карлуччомладший, глядя в мёртвые глаза своего предшественника, громко сглотнул.

– Ну, вот и славно, – кивнул Гурьев, и, видя, что Карлуччо всё ещё «плывёт», задумчиво проговорил: – Когдато на родине моего учителя существовал милый обычай: новый клинок пробовали на прочность и остроту, убивая случайного прохожегопростолюдина. Пока меч не отведал живой крови человека, он не может стать настоящим вместилищем души самурая.

Гурьев вдруг повернулся лицом к Карлуччо и отвесил тому изысканный поклон. Выпрямившись, он произнёс:

– Я, Сумихарано Тагэясуно Мишима Якугуро, даймё [200] Таэсино Ками Сацумото, воин Пути, благодарю тебя, акунин [201] Карлуччо Джованни, за предоставленную возможность исполнить ритуал испытания мечей по имени Близнецы в соответствии с законами, правилами и обычаями Бусидо. В награду за эту услугу я дарю жизнь тебе и твоей семье. Впредь будь осторожен и знай: ты поступил мудро и дальновидно, решив не стоять у меня на пути. Моё слово, данное тебе, защищает тебя лишь до тех пор, пока ты держишь своё. Помни об этом все дни твоей жизни, акунин Карлуччо Джованни. Прощай.

200

Даймё ( японск.) – князь, владетельный феодал; этот титул сохранял церемониальное значение, в т. ч. при японском императорском дворе, долгое время после того, как деление Японии на княжества и провинции, во главе которых становились даймё,

было упразднено.

201

Акунин ( японск.) – значение этого термина можно истолковать примерно так: злонамеренный человек, разбойник, умеющий держать данное слово и соблюдающий определённые правила поведения, своеобразный кодекс чести.

Джованни затряс головой и зажмурился: Гурьев натурально исчез. Опять. Только что стоял перед ним с этими своими жуткими – что же это такое былото, святые угодники?! – в руках, и вот – его нет, словно и вправду его черти отсюда выдернули!

Торопливо спрятав револьвер, Карлуччо, шепча молитву Пречистой Деве, трижды осенил себя крестным знамением – всей ладонью, как принято у католиков с острова Сицилия, похожего на песчаную треуголку, брошенную в синезелёное тёплое море.

НьюЙорк. Февраль 1934 г

Когда Гурьев вошёл в охотничий домик, детектив уже начинал нервничать. Увидев Гурьева, живого, невредимого и даже не запыхавшегося, он только хрюкнул и покрутил головой. Гурьев жестом успокоил его, распахнул дверь и шагнул в комнату, где находилась Эйприл с детьми.

– Ну, вот, – проговорил он и улыбнулся. – Теперь всё закончилось. Мальчики спят?

– Да. Они так устали, и…

– Конечно. Всё, Эйприл. Сейчас вы поедете домой. Мистер Хоук, который помогал мне заботиться о вашей безопасности, отвезёт вас с детьми к мужу.

– Это правда? – молодая женщина, проведя несколько часов в обществе крайне расположенного к ней Хоука, да ещё и поговорив с мужем, почти совсем успокоилась.

– Разумеется.

– Но не вся.

– Не вся. Всей правды никто никогда не знает. Да и зачем? Я только должен коечто спросить у вас, Эйприл.

– Я… Пожалуйста. Если я смогу ответить.

– Очень надеюсь. Не бойтесь, уже всё позади. Постарайтесь выслушать меня внимательно, Эйприл, – мягко проговорил Гурьев. – Прежде, чем вы отправитесь домой, вы должны взглянуть на одну вещь. Я понимаю, что сейчас, вероятнее всего, не время, но это очень, очень для меня важно. Попытайтесь сосредоточиться, хорошо?

Женщина кивнула и проглотила комок в горле. Гурьев достал рисунок кольца и протянул ей:

– Постарайтесь вспомнить. Может быть, вы когданибудь видели это?

Эйприл долго рассматривала изображение. Потом, вернув его Гурьеву, подняла взгляд:

– Какой удивительный рисунок. Нет. Я не видела никогда этого украшения.

– Ваш супруг не мог… спрятать его?

– От меня? – Эйприл покровительственно улыбнулась и с сомнением покачала головой: – Не думаю. Разве что он хотел сделать мне сюрприз?

– Эта вещь пропала шесть – почти семь – лет назад. В России.

– Нет. Так долго?! Нет. В России? вы – русский?!

– Это кольцо принадлежит моей семье. Я должен его вернуть.

– Понимаю.

– Вряд ли, – усмехнулся Гурьев. – Но это неважно.

– Вся эта история с похищением…

– Нет, Эйприл. Просто совпадение. Я мог бы ему помешать, но это, скорее всего, привело бы к последствиям, ещё менее предсказуемым.

– То есть, вы всётаки знали?!