Наследники по прямой.Трилогия
Шрифт:
– Нуну, не скромничайте, – Ладягин посмотрел на Гурьева и хмыкнул. – А признайтесь, одному было бы скучно делать всё на свете?
– Ещё бы, – Гурьев покладисто кивнул.
Ни простые торговцы, ни златокузнецыскороделы его не интересовали. Не откладывая реализацию ладягинской идеи в долгий ящик, Гурьев обратился к Рэйчел и получил – как всегда – точный совет и не менее точную исчерпывающую характеристику:
– Милрайс. Один из старейших домов, ему никак не меньше полутора столетий. Это на Хаттон Гарденс, совсем рядом с Марбл Арч. Ты легко отыщешь его. Не только ювелир, но и настоящий
– Я могу на тебя сослаться?
– Конечно! Только вряд ли он меня запомнил, – вздохнула Рэйчел.
Не может же он быть настолько сумасшедшим, чтобы не запомнить тебя, Рэйчел, подумал Гурьев. И меня, чёрт возьми, это радует.
* * *
При взгляде на Джереми Милрайса у Гурьева возникли некоторые подозрения – уж больно характерной внешностью обладал ювелир. Когда Гурьев отрекомендовался знакомым графини Дэйнборо, эффект превзошёл его самые смелые ожидания. Старикан подозрительно уставился на него горящими чёрными глазами, воинственно выставил вперёд бородку и грозно осведомился:
– И давно?!
Пришлось Гурьеву пустить в ход всё свое обаяние, навыки вербовки сторонников и искусство владения намёками и недоговоренностями, чтобы убедить ювелира в своих добрых намерениях – и в отношении Рэйчел, и вообще. Это возымело нужное действие, и Милрайс сменил гнев на милость. Правда, выразилось это весьма своеобразно. Оказалось, что ювелир в курсе происходящих событий и, сумев сделать из них собственные далеко идущие выводы, он тут же набросился на Гурьева:
– Эх, юноша. Как же вы могли допустить такое безобразие?!
– Никто не идеален, мистер Милрайс. Но я принял меры к тому, чтобы это не могло повториться. А кстати, откуда такая замечательная фамилия? Похожа на сефардскую. Не имеет, случайно, отношения к португальской валюте? [225]
– А вы откуда знаете?! Вы что, еврей?!? – изумился Милрайс.
– Самую чуточку, – улыбнулся Гурьев. – Тоже обожаю задавать вопросы вместо того, чтобы на них отвечать.
– Ну, если только в этом смысле, – успокоился старик. – А вообще запомните, юноша: евреем нельзя быть «чуточку» – или да, или нет! Поверьте, это гораздо хуже, чем беременность. Ребёнок родится и оставит мамочку саму себе, а еврей внутри вас – сдохнет, но не отпустит! Уж поверьте, я это отлично знаю.
225
Мильрейс – денежная единица Португалии до 1910 г.
Чтото в этом есть, подумал Гурьев. Но, желая закрепить достигнутый в охмурении ювелира успех, он возразил:
– Не скажите. Некоторые умудряются выдавить из себя еврея без остатка.
– Это вы о Ротшильде, что ли?! – опять взвился Милрайс. – Разве можно с такими людьми вести дела?!
– А вы не ведёте?
– Никогда не вёл и не собираюсь, – отрезал ювелир. – Приходил тут один из его молодчиков года полтора назад. Разумеется,
Вот это да, подумал Гурьев, чувствуя знакомый запах – если не удачи, то серы. Как всё интересно складываетсято.
– А ваш?
– Что?!
– А ваш прадед?
– Мои предки были ювелирами и часовщиками при дворе уже тогда, когда дедушка первого Ротшильда мальчишкой воровал у старьевщиков латунные побрякушки! – рявкнул Милрайс. – Да пусть только посмеет ктонибудь равнять меня с этими жуликами! Ноги моей не будет в той синагоге, куда хоть раз в жизни заглянул один из этих полувыкрестов!
– Интересно, – улыбнулся Гурьев. – Чем это так вам не угодил мистер Ротшильд? Не богатству же его вы завидуете.
– Богатство?! Богатство – от слова «Бог»! Кто этого не понимает – идиот!
– Думаете, Ротшильд не понимает?
– Да конечно же, нет. Если Бог даёт еврею богатство – это не просто так, юноша. А если еврей таких вещей не понимает – пусть крестится к чёртовой матери, вот что я вам скажу! Каким жутким идиотом должен быть еврей, который твердит, что евреям незачем думать о Иерусалиме?!
– А зачем евреям думать о Иерусалиме? – Гурьев поудобнее устроился в кресле. – Расскажите мне, мистер Милрайс. Это меня страшно интересует.
– Зачем?! Я вот вам скажу, зачем. Конечно, если вы не еврей – откуда вам знать даже такие до смешного простые вещи!? Две тысячи лет, мистер Гур, евреи мечтали о Иерусалиме. Это делало их евреями и помогало оставаться ими – две тысячи лет. А потом приходит этот, как говорят ашкеназы, поц – и заявляет: я лучше знаю, о чём следует думать или не думать евреям, о чём им мечтать и на что надеяться. Почему?! Оказывается, потому, что он – Ротшильд и у него есть какието там деньги! Так я вам скажу по секрету, мистер Гур: пусть он катится к чёрту – вместе со своими деньгами! Конечно, не все Ротшильды – такие мерзавцы. Был всётаки один нормальный. В семье, знаете, не без урода!
Извивы талмудической логики Милрайса откровенно забавляли Гурьева, хотя он и понимал, что ничего смешного в словах ювелира на самом деле нет.
– Так вы – сионист, мистер Милрайс?
– Да какой же из меня сионист, юноша?! Сионисты – это ваши ровесники, а мне сионизм – одна головная боль. Но еврей без Иерусалима – это не еврей. А сионисты это понимают. И я понимаю. Наверное, я сионист, хотя своего сионизма я уж точно не переживу… Слушайте, а зачем вам всё это?!
– Интересно, – пожал плечами Гурьев. – Знаете, вы необыкновенно напоминаете мне моего деда, мистер Милрайс. Хотя он был не сефардом, а ашкеназом. И, конечно, точно таким же, как вы, сионистом.
– Ага. Ну, я должен был сразу понять – если вы знаете, кто такие ашкеназы и сефарды…
– Я даже знаю, что такое «поц», – улыбнулся Гурьев.
– А графиня? Она знает?! – уставился на него ювелир.
– Что? Как переводится на английский слово «поц»?
– Не путайте меня! Про деда!
– Конечно, – пожал плечами Гурьев. – Мой дед не был большим праведником, но он был человеком слова. Помоему, достаточный повод помнить о нём и хорошо к нему относиться.