Наследники по прямой.Трилогия

Давыдов Вадим

– Я пришлю Дину, когда всё улажу, ребе. Тянуть не буду, не волнуйтесь.

– Спасибо тебе, реб Арон. Нам пора, – раввин поднялся, следом поднялся и Гурьев.

– Что за отношения у тебя с этой девочкой, реб Янкель? – с беспокойством спросил раввин, когда они вышли за ворота. – Сколько ей лет?

– Нет, ребе, – вздохнул Гурьев, – это другое. Правда. Я мало чего боюсь, и ещё меньше вещей на свете, которых я мог бы стесняться. Тот мужчина, которого она полюбит, будет счастлив до последнего своего дня на земле. Солдат в её руках станет

маршалом, а паж – королём. Просто она ещё девочка, и я должен её защитить. Вот и всё.

– Но тебе хочется её защищать.

– Я всегда хочу то, что должен, ребе, – спокойно улыбнулся Гурьев. – И могу, как правило. Хотеть и мочь то, что должен – разве бывает чтонибудь лучше этого, не в этом ли счастье, реб Ицхок?

Сталиноморск. 6 сентября 1940

Утром к Гурьеву на урок просунулась озабоченная физиономия Шульгина. Гурьев извинился перед детьми, вышел в коридор:

– Что, боцман? Новости котелок распирают? Ты посвисти, сбрось давление, – он улыбнулся.

– Язва ты, командир, – Шульгин сделал вид, что обиделся.

– Говори, – кивнул Гурьев.

– Покалякал я кое с кем.

– Вижу, – Гурьев укоризненно покачал головой. – Рожа опухла, как будто ты неделю не просыхал. Будешь так надираться, спишу вчистую на берег.

– Кириллыч! Я ж для дела!

– Ясно. Давай на перемене, я к тебе загляну.

– Это не шутки, – нахмурился Денис.

– Я знаю, – Гурьев посмотрел на часы. – Восемнадцать минут не сделают погоды.

– Хрен с тобой, железный Феликс, – проворчал Шульгин и поплёлся в спортзал, загребая ступнями.

Вот чёрт косолапый, с нежностью подумал Гурьев. Сделаю я из тебя борца и деятеля, сделаю, уж не обессудь, дорогой.

На перемене он, как и обещал, объявился у Шульгинской каморочки на пороге:

– Выкладывай ориентировку, боцман.

– Что это за агрегаты тут поставили? Твои?

– После, Денис. Давай по делу.

– В общем, так. Есть тут такой тип, Ферзём кличут, – Шульгин помял рукой подбородок, посопел. – Я его не знаю, но слышал про него много. И ничего хорошего. Он местными контрабандистами заправляет. По всему берегу, почитай.

– Дальше, – кивнул Гурьев.

– Чердынцев несколько раз его шаланды тряс и пограничникам передавал. Получал за это тумаков от начальства, что не своим делом занят. Ты командир рабочекрестьянского красного флота, а не милиция, ну, всё такое… А последний раз эти су… бл… в общем, из ракетницы в него пальнули, прямо по мостику.

– Ничего себе, – изумился Гурьев. – Что тут у вас за дела творятся?!

– Вот и я говорю. Ну, мужик озверел, понятное дело, и врезал им из ДК [81] чуть пониже ватерлинии. А там товару весёлого всякого было на немеряные тыщи.

81

ДК –

пулемёт (Дегтярёва крупнокалиберный)

– Значет, Чердынцев у нас – вольный охотник?

– Да какой там, – отмахнулся Денис. – Повольничаешь тут. Просто это Мишка, понимаешь? Едет в штаб, к комфлота, мне надо боевую подготовку на уровне держать, прошу разрешить учебные тревоги, то, это. А новый комфлота с ним прошёлся по волне, так, вроде, ничего он мужик. Вот.

– Кто – ничего мужик? – Гурьев удивился на этот раз совершенно искренне. – Октябрьский?!

– Ну. Он хоть море нюхал.

– Не знаю. Я с ним не знаком лично, это правда. Я знаю только, что он всё больше по партийной линии. А ты говоришь, не ладит Чердынцев с начальством.

– Я тебе говорю – неплохой мужик Октябрьский. Конечно, присматриваются к нему, он на флоте человек новый. Это ж ясно.

– Ну, неплохой – и на том спасибо. Отчаянный и «Неистовый». Ничего себе парочка.

– Да уж, не соскучишься! В общем, Ферзь Чердынцева приморить решил малость.

– Но не вышло.

– Ха, – довольно осклабился Денис. – Мишка – это тебе не фунт изюму! Не такой, конечно, здоровый, как ты, но если промеж глаз засветит – заходи, кума, любуйся! Опять же, при кортике и револьверте! Попробуй с ним, повоюй!

– А разве кортики не упразднены? – Гурьев снова скорчил удивлённую гримасу.

– Ну, отменитьто отменили, да ведь не отобрали. А я слышал, опять будут? И потом, это ж Чердынцев!

– Ага. Понял. Что ещё про Ферзя?

– Да ничего не известно про него толком. Страсти всякие болтают, только больше на трёп пустой похоже. Того утопил, этого зарезал. А то, говорят, серенький такой мужичонка, глаз на нём не держится… И, травят, милиция у него в корешах. Ну, это, положим, вообще фуйня полная…

Гурьев вздохнул, сел на дерматиновый диванчик, посмотрел на Шульгина, подпёр голову ладонью. Вот так детектив, подумал он. Конан Дойль с Агатой Кристи и Оппенгеймом в придачу. Вот именно сейчас. Именно сейчас мне это нужно. Моряк, с печки бряк. Знал бы ты, в какое дерьмо ты меня по самые брови вколотил. Ну, появись только, я тебе ужо устрою.

– Всё сходится, боцман.

– Что сходится?!

– Я тоже не лаптем щи хлебаю, дорогой. Сходятся наши с тобой сведения, Денис. И не нравится мне это просто до умопомрачения.

– Таааак, – Денис поскрёб всей пятернёй макушку. – И что теперь?

– Свистать всех наверх, – пожал плечами Гурьев. – Поговорить мне с этим сморчком нужно, посмотрю я ему в глазки.

– Яшка. Надо в милицию! Какие разговоры?!

– Нельзя в милицию, боцман, – Гурьев посмотрел на Шульгина и вздохнул. – Никак нельзя, поверь. И разворачивать кампанию против контрабандистов с марширующими по всему побережью войсками мне сейчас тоже не улыбается. У меня совсем, совсем другие планы, вот совершенно. Мне нужен сонный, тихий городок у моря, а не растревоженный улей. Понимаешь?