Наследники предтеч. Освоение

Непейвода Софья Николаевна

— Не такие же, — уверенно возразил Игорь. — Разные. Даже если у нескольких людей одни и те же воспоминания о Земле, это не значит, что они одинаковые. Вначале — да, наверняка сходство было сильнее. Но сейчас прошло уже пять лет. За это время все мы сильно изменились. И теперь даже если встретим бывшего двойника — это не страшно. Более того, — математик поднял руку, останавливая намечающиеся возражения, — сейчас, спустя несколько лет, у нас уже очень разный опыт, разные умения, цели и даже знания — мы не один и тот же человек.

Мы помолчали. Слова лидера обнадёживали,

хотя неприятный осадок от неожиданного открытия остался. Приятно ли делить с чужим человеком какие-то, пусть старые и не имеющие значения, тайны и переживания? Да и мало кому понравится мысль о том, что он всего лишь чья-то копия…

— Есть ещё кое-что, — негромко сказал Игорь. — Это пока не точно, но я практически не видел таких идеальных совпадений между людьми, «посеянными» рядом. Мы, цитадельские, местные, знакомые по сети — есть похожие в разных группах, но не в одной.

— А значит, керелям не надо было похищать многих, — хмыкнула Лиля. — Достаточно тысяч десяти, а дальше просто взять и наштамповать столько копий, сколько требуется…

— Или вообще никого не похищать, — добавил Илья. — Просто незаметно снять слепок разума и памяти.

Уже ночью, устраиваясь в гнезде на дереве, я вспомнила про разницу в начальном выборе вещей у местных йети и других людей, и не удержалась от вопроса к соседке:

— Щука, а ты что у керелей попросила?

Подруга почему-то сильно смутилась и отвела взгляд.

— Не хочешь, не говори, — поспешно добавила я.

— Да нет, думаю, уже можно. Только чур не распространяй эти сведения дальше, — попросила она.

— Хорошо… — кивнула я, но тут же опомнилась: — Точнее, постараюсь не рассказывать при условии…

Щука тихо рассмеялась:

— Я имею в виду, не рассказывай кому попало. Вашим… правительству тайному сообщить можешь.

— Прости, но действительно не могу теперь ничего обещать вот так, без оглядки, — вздохнула я. — Вдруг что-то опасное.

— Понимаю, — подруга внезапно стала серьёзной. Посмотрела на соседнее дерево, где молодые йети устроили небольшую потасовку перед сном, и понизила голос. — Тем более, что ты права в своих опасениях.

Я пересела поближе, удивлённая неожиданным признанием.

— Я заказала хорошие удобные ласты, — Щука растопырила пальцы на ноге, с сомнением посмотрела на перепонки и вздохнула. — Если бы знала, что свои естественные есть — не просила бы. Поэтому почти никогда ими не пользуюсь — банально нет нужды. Хоть бы показали мне моё тело прежде, чем выбор предлагать, — посетовала подруга и хмыкнула. — Так что не только ты с заказом пролетела. А ещё у меня в клыках специальный прибор, который вырабатывает парализующий яд, и я умею читать мысли, — буднично добавила она.

Стоило мне осознать её последние слова, как я поспешила отодвинуться и, на всякий случай, приготовила доставшееся как «тайному правителю» парализующее кольцо.

— Не бойся, — покачала головой Щука. — Во-первых, будь у меня какие-то не те намерения, я бы промолчала. Чтение у меня не постоянное — его надо включать специально, при этом во время «чтения» касаться жертвы, да и сам процесс, если честно, до сих пор очень утомляет.

К тому же, могу только читать, а стирать чужую память, внушать или воздействовать на неё каким-то другим образом возможности нет.

Я задумалась. Похоже, Щука сказала правду, вот только не факт, что всю. Хотя бы по той простой причине, что раньше она была одним из правителей йети. А если вспомнить её же слова про «оставили на прежней должности»… Правитель, который живёт в стане потенциального противника, причём в одном из союзных племён, да ещё и с такими огромными возможностями узнать то, что пытаются скрыть…

— Ты — шпион!

— Да, но не совсем, — йети улыбнулась. — Я была бы шпионом, окажись свободные врагами. Но пришла когда-то с целью узнать о ваших настоящих намерениях. Могу подтвердить это на детекторе лжи.

Я открыла и тут же закрыла рот. Всё даже хуже — у Щуки имелись все возможности выведать даже то, что мы тщательно скрывали и прятали. Меня она точно касалась — иногда мы подолгу сидели держась за руки или в обнимку. Какие из этих контактов были ложью, только маскировкой под симпатию?

— Отойду. Надо позвонить, — мой голос прозвучал сухо.

Вроде и понимаю, что сама по сути почти такая же — есть возможность шпионить, выведать личные или общие тайны, да ещё и влиять могу… но со стороны это выглядит страшнее. Тем более, что если каждого из тайного правительства могут сдержать остальные, то над Щукой-то никакого контроля нет!

Звонить не стала, но скинула коллегам по правительству запись разговора, а потом связалась через внутренний передатчик. Подождав, пока все ознакомятся с новой информацией, поинтересовалась, почему сатанисты до сих пор не знают об этой возможности Щуки. Вроде же допрашивали на детекторе лжи? Этот вопрос выяснился быстро. Хотя у Вадима есть возможности отличить правду от лжи, но разговорить «допрашиваемого» порой намного сложнее. Конечно, можно применить банальные пытки, но без веских улик это будет недопустимым злоупотреблением. В других же случаях надо уже знать, какие конкретно вопросы задавать. Поскольку опасное «наследство» йети не светила, не говорила о нём, а угроза со стороны моих местных сородичей и без того вполне реальна, сатанисту и в голову не пришло задавать такие вопросы. К тому же, Щука не врала: она ещё в самом начале сказала, что «присматривается» и что йети не собираются вмешиваться в нашу политику при условии, что у свободных не процветает бандитизм и беззаконие.

— По-моему, это очень сильный ход со стороны йети, — заметил волгорец. — Одновременно показывающий мирные намерения и то, что мы можем их недооценивать.

— Второе — вряд ли, — хмуро возразил Вадим. — Йети всегда были и остаются очень большой угрозой. Даже без возможности мыслечтения. Меня больше волнует вопрос, могла ли Щука передавать сведения другим не по телефону, а каким-либо тайным образом. Если нет, то она не открыла своим серьёзных тайн.

— А ещё — надо решить, что с ней теперь делать, — сказала я. — То есть я имею в виду, что шпионизм ей в вину поставить не удастся — если бы она использовала его против нас, то не призналась бы.