Наследники Раскола
Шрифт:
Карину прошиб озноб. Однако Кристофер был совершенно спокоен. Он потрогал лоб старика, сосчитал пульс, осмотрел язвы. Потом достал из саквояжа бутылку с микстурой и попытался напоить старика. Тот дернулся в сторону:
— Яд?
— Лекарство!
Дальше все произошло с удивительной скоростью. Старик вскинул руку и выбил склянку. Она вдребезги разбилась, лечебная жидкость, источая пряный аромат, потекла по грязному полу.
Старик приподнялся на кровати и захрипел, задыхаясь от злобы:
— Мерзавец! Думаешь, такое большое счастье жить в этом Богом забытом месте?! Никто здесь не позволит тебе продлевать свои муки!
Крис смиренно выслушал эту чудовищную брань. Только когда старик замолчал, эсверец встал и пошел к выходу.
На улице он задумчиво сказал:
— Если все так, как говорит старик, делать нам здесь, действительно, нечего.
— Но, если все так, мы и уехать отсюда не сможем… — робко напомнила Карина.
— Глупости. Первые поселенцы стали жертвой древнего заклятия, запрещавшего людям из одного королевства переезжать в другие. Сейчас все изменилось и, значит, мы можем продолжить свой путь.
— Здесь все больны, и ваша помощь…
— Моя помощь не возможна без согласия и участия самого человека, — отрезал Кристофер. — Мы уезжаем.
— А как же дети! — взмолилась Карина. — Решения за них примут родители!!!
— Но не будем же мы воровать детей, чтобы их лечить?! — с досадой отозвался Крис.
— Лечить будете вы, воровать буду я! — неожиданно предложила девушка.
Крис тяжело вздохнул:
— Нет, Карина, мы все будем делать вместе.
52.
Дом, в котором поселились странники, был ужасен снаружи и чудовищен внутри. Но то, что он нуждался в таком серьезном ремонте, только облегчало задачу путешественников: войти в доверие к селянам и подготовиться к лечению детей.
Карина весь день была на виду, замазывая щели стен глиной. Крис, в основном, был дома. Предполагалось, что он занимается внутренней отделкой, но на самом деле эсверец готовил лекарства. Когда Карина слышала доносящиеся из дома удары молотка, то знала: Крис поставил на огонь очередную порцию лекарств, когда удары затихали, — делала вывод, что врач занялся новыми смесями.
Постепенно настороженность жителей сошла на нет. У взрослых это привело к исчезновению вообще какого бы то ни было интереса. А дети, наоборот, стали выказывать законное любопытство. Небольшими стайками приближались они к менявшейся на глазах хижине и подолгу смотрели на работу чужеземцев.
И, в общем-то, было на что посмотреть!
Девушка, облаченная в шорты и коротенький топик, была вся перевязана белыми тряпками (бинтами) и раскрашена зеленым, рыжим, фиолетовым цветами (зеленкой, йодом, фукорцином). Таким оригинальным способом путешественники знакомили детей с медикаментозными средствами. Вообще, это была Каринина идея. Крис только выполнил ее на максимально безопасном уровне — бинты туго не затягивал, и перед употреблением лекарства смазывал кожу нейтрализующим раствором. Регулярно он выходил из дома и предлагал девушке попить. В прозрачном стакане плескался то лимонный, то свекольный, то морковный витаминный сок.
Непривычная к однообразному физическому труду Карина пела во время работы. Так, дети далекой деревеньки услышали песни про белую ворону, белую реку, огнегривого льва. Но особенно им нравилась лирическая баллада про юношу и хуторянку. Стоило девушке надрывно затянуть:
Снег валилкак дети подбирались ближе, каждый раз то ли надеясь, то ли боясь, что история окончится как-нибудь иначе. Но нет, всякий раз юноша решал не возвращаться на родину и оставался со своей возлюбленной хуторянкой.
53.
Через несколько дней путешественники приступили к основной части плана. Вынеся из дома все необходимое, они подожгли его. Ветхие доски полыхнули рыжим пламенем и обрушились вниз, быстро истлевая.
Карина для приличия немного пометалась с криками по деревне — никто не пришел на помощь. Утром только дети оказались неподалеку. Весь их вид говорил о том, что они искренне сочувствуют погорельцам.
Больше всего, конечно, убивалась молодая женщина.
— Что ж теперь будет? — голосила она. — Не выжить нам в этом краю, где все против нас! Остается только лечь и умереть!
Мужчина, тот еще ничего, держался. Утешал ее, как мог. Говорил, что все наладит. Однако ребята слышали, как он произнес куда-то в пространство:
— Нет, одному мне не справиться…
Его взгляд беспомощно скользнул по детям, и вдруг какая-то искра загорелась в глазах:
— А что, друзья? Может, подсобите вашему односельчанину?
Ребята только того и ждали:
— Конечно, дядь!
— С удовольствием!
— Только скажите, что делать!
Мужчина заметно приободрился.
— Прекрасно! Давайте перекусим и за дело! Спасибо женушке — сберегла наше пропитание.
Кристофер Ив Эсверский достал кастрюлю, до краев полную витаминного сиропа. Каждый ребенок получил по кружке. Как же давно им хотелось отведать чудесной стряпни пришельцев! Потом Крис перешел к терапевтическому осмотру детей:
— Работа нам предстоит большая! Давайте я осмотрю каждого и решу, кому что делать.
Карина, изображавшая убитую горем «женушку», сидела в сторонке. Она видела боль в глазах своего попутчика — состояние детей оказалось даже хуже, чем они предполагали.
Наконец, Кристофер сказал:
— В том краю, откуда мы родом, принято, выполняя работу, обматываться тряпками и мазаться красками. Так дольше сохраняются силы!
Еще в первый день путешественники обратили внимание на жуткие язвы, разъедающие сгибы рук и ног детей. Теперь Крис лечил каждого, накладывая специальные мази и заматывая бинтами. Девушка могла бы гордиться этой выдумкой, но на душе у нее было неспокойно. Все-таки они обманывали детей.
Незадолго до отъезда из Гугнеатии она была на защите одной диссертации про понимание обмана детьми 5-11 лет. Карина хорошо помнила доложенные результаты. Искажение информации из альтруистических соображений и пятилетние, и семилетние, и девятилетние дети называют обманом. Только одиннадцатилетние мальчики и девочки относятся к этому несколько иначе. Значит, двенадцать человек из присутствующих точно будут считать себя обиженными, если все раскроется. Хотя подвоха ни один ребенок не может заподозрить. Пятилетние считают, что обманщиками могут быть только те, кто младше. А в диапазоне от семи до одиннадцати лет закрепляется представление о ровесниках мужского пола как наиболее вероятных агентах обмана.