Наследники Ваньки Каина (сборник)

Пикуль Валентин Саввич

— В стукачи зовешь? Прикажешь выпить с корешками, потолковать по душам, а потом заложить их со всеми потрохами?

— Слушай, — поднялся Купцов, где ты корешков нашел? Среди блатных? Раз становишься человеком, так и будь им.

— Господи, да чего тебе надо? — сморщившись, простонал Буня. — Не любоваться же ты на меня приперся?

— Это точно, не любоваться. Знать мне надо, кто фальшивые билетики на итальянскую оперу делал.

— Зачем? Зачем знать? — проведя ладонями по лицу, словно сдирая с него налипшую паутину, прошипел Носов. — Сам сказал: дело прошлое!

—

А прошлое за сегодняшний день цепляет, вроде как у тебя, — уже от дверей обернулся Купцов. — Тот, кто билеты рисовал, сделал недавно фальшивый бланк. Через это одного человека уже убили и тяжело ранили мать двоих детей, которая сейчас лежит в реанимации, и неизвестно, выживет ли. А те, кто убил, гуляют на воле и могут натворить новых дел. Думаешь, Ване Купцову тебя надо придавить и застращать? Нет, Носов, я потому к тебе пришел, что навел справки и поверил, что Буня умер и похоронен.

— Погоди, — шагнул к нему хозяин мастерской, — откуда известно, что рисовал один и тот же человек?

— Экспертиза установила. Поможешь? — прямо спросил Купцов.

— Попробую. Загляни через несколько дней. Но только железный уговор: если узнаю, не допытывайся, где и у кого…

Прикрыв дверь, Иван снова очутился в полумраке. Почти ощупью отыскав первую ступеньку лестницы, начал подниматься наверх…

Глава 2

Жирная рыжая крыса лениво шествовала от помойки к пищеблоку, высокомерно не обращая внимания на проходивших поблизости людей и только слегка припуская рысцой, когда они слишком приближались. Добравшись до отдушины в фундаменте здания, она не спеша нырнула в темноту подвала и скрылась.

Заинтересованный Бондарев приостановился — давно такого не приходилось видеть в самом центре города, да еще на больничной территории. Хотя живут же крысы на всех московских овощехранилищах — и ничего, не помирают от нитратов. Отчего бы не жить крысам и здесь, на зеленом пятачке, зажатом с одной стороны шумным проспектом, а с другой — старым, заросшим парком. Вздохнув, Бондарев направился к желтоватым больничным корпусам.

Отыскав отделение хирургии, он получил короткий, не по росту халатик и поднялся в ординаторскую. Врач, заранее предупрежденный по телефону, встретил его приветливо.

— Долго, пожалуйста, не говорите, — украдкой подтянув зеленые хирургические штаны, попросил он Бондарева. — Она слабая еще. Боюсь ухудшения. Ну, пошли?

«Совсем мальчишка, — выходя следом за ним в коридор, подумал Саша, — даже штаны по-мальчишески подтягивает, а поди же ты, вытащил Лушину с того света».

— Вы, пожалуйста, не говорите ей о племяннике, — приостановившись перед дверью палаты, напомнил Бондареву врач.

— Минут десять мне дадите?

— Постарайтесь все же покороче.

Заверив, что он не собирается утомлять больную, Бондарев вошел следом за хирургом в палату, сразу словно окунувшись в полумрак и запах лекарств. На высокой кровати, опутанная проводами датчиков и трубочками капельниц, лежала Лушина.

— Вот, гости к вам, — привычно взяв ее запястье проверяя пульс, улыбнулся врач. — Как у нас сегодня?

Маша

слабо улыбнулась в ответ, и Бондарев поспешил представиться:

— Я из милиции. Александр Алексеевич…

— Присаживайтесь, — подал ему белую больничную табуретку хирург. — Загляните потом ко мне?

— Обязательно, — благодарно кивнул Саша и повернулся к больной. — Нам надо восстановить картину произошедшего в вашей квартире. Сколько их было?

— Четверо, — слабо шевельнулись губы Маши.

— Молодые, старые? Какого возраста?

— Трое молодые… Один не очень…

— Кто стрелял?

— Молодой… И постарше, лысый.

«Лысый — это уже кое-что, — немного оживился Саша, — примета, которую просто так не спрячешь».

— Кто-нибудь из них был одет в форму милиции?

— Нет… — Она прикрыла глаза, и Бондарев понял, что ей очень тяжело вспоминать то утро, когда раздался роковой звонок в дверь квартиры. — Сеня как? — Маша открыла глаза.

— В реанимации. — Бондареву стоило труда солгать и он поспешил перевести разговор на другую тему. — Почему они пришли к вам?

— Не знаю… Вроде мы как все. Сеня говорил, у Котеневых тоже были.

— Откуда он узнал? — заерзал на табурете Саша. — И кто эти Котеневы?

— Он работал с мужем… Давно. А Сене вроде муж сказал.

В приоткрытую дверь палаты заглянул врач и сделал Бондареву знак, что пора заканчивать разговор.

— Выздоравливайте, — Саша встал, и тут же в палату вошел хирург. — До свидания… Кстати, где живут Котеневы?

— Недалеко от нас, — едва прошептала Маша, а хирург потянул Бондарева за полу халата к выходу.

— Вы и так говорили с ней двадцать минут, — недовольно буркнул он, прикрывая дверь реанимационной палаты.

— Простите. Когда еще разрешите прийти?

— Не знаю. Муж хочет перевести ее в другую клинику, как только можно будет транспортировать.

— Чем же плоха больница? — усмехнулся Саша. — Впрочем, любая больница…

— Да, у нас еще не самая плохая. Кормят, правда, скудно — вздохнул хирург, — лекарств многих нет. А больному надо хорошо питаться. Хорошо, если такие, как Машин муж, икру таскают сумками…

— Икру, говорите, таскает сумками? — покачал голо вой Бондарев. — Заботливый… И в другую клинику неплохо, конечно. Крысу я у вас во дворе видел, у помойки. Много их тут?

— Травим, — устало откликнулся хирург. — Общепит в парке, у нас пищеблок, город грязный, в каждом доме тараканы, в подвалах комары плодятся, санитарная служба слабая. В общем, проблем масса, и, когда они будут разрешены, я, например, не знаю.

— Я тоже, — вынужден был признаться Саша. — У нас их не меньше…

Прикурив, он побрел к выходу из больничного садика, размышляя о не слишком веселой жизни обыкновенного сыщика. Следователь, сыщик, адвокат — герои многих детективных фильмов и … Порой они «расследуют» преступления, не выходя из кабинета. В жизни далеко не так. В условиях всесильного «телефонного права», несовершенства законодательства, дефицита, аппаратных методов руководства, у них почти круглосуточная работа, зачастую с риском для жизни, и зарплата нищенская.