Наследники Великой Королевы
Шрифт:
Вечером я направился в корабельную тюрьму, навестить Клима. На нижней палубе было так темно, что мне пришлось поднести факел к самой решетке, чтобы разглядеть его. Клим сидел в углу, обхватив голову руками. Он находился в таком подавленном состоянии духа, что даже не реагировал, когда при качке трюмная вода заливали ему ступни ног. Вонь там стояла невыразимая.
— Клим! — позвал я.
Он поднял голову. Я увидел, что обе его руки прикованы цепями к стене. Он сидел на низких нарах, слегка прикрытых отсыревшей соломой.
— Это Роджер Близ, — сказал я.
На опухшем лице Клима отразилось какое-то подобие чувства.
— Голенастый, —
— Тебе не следовало пускать в ход нож, Клим, — сказал я.
— Но Голенастый, ведь это всего-навсего «хоген-моген», — тупо поспорил он.
Я поднял факел и стал осматривать узилище. Кроме Клима здесь было еще несколько пленников, прикованных к стене, на расстоянии шести футов друг от друга. Все это были существа, искалеченные жизнью и своими собратьями — людьми. Глаза у них дико горели. Один из них начал что-то злобно бормотать, обращаясь ко мне.
— За что меня посадили сюда вместе с испанцами и португальцами! — негодовал Клим. — Я убил дюжину испанцев. Дюжину. Ты же сам это видел. За что меня здесь держат?
Было ясно, что похвалы, полученные Климом за храбрость, проявленную во время последнего боя ударили ему в голову. Клим вообразил себя великим героем. Полагаю, именно поэтому он так болезненно воспринял попытку голландца отнять у него испанку.
Теперь уже все пленники громко требовали от меня чего-то, и этот гам внезапно привел Клима в бешенство. Ругаясь последними словами, он яростно попытался освободиться от цепей.
— Легче, парень, легче, — кричал я, стараясь перекричать шум. Я поговорю с капитаном Уордом, но он ничего не сможет сделать для тебя, если будешь продолжать так вести себя.
— Со мной нельзя обращаться как с каким-нибудь «хогеном-могеном» или португальцем! Скажи это капитану, Голенастый, Скажи ему это.
Узнав, что Джон уже пошел спать, я направился к его каюте и тихонько постучал в дверь. Сначала никто не отзывался, но потом я услышал голос Джона.
— Кто там?
— Это Роджер Близ, капитан Уорд.
— А-а. — Через мгновение он приоткрыл дверь на несколько дюймов и пристально посмотрел на меня. Каюта была погружена в темноту.
Я рассказал ему все, что видел и слышал внизу и постарался как можно убедительнее изложить просьбу о немедленном освобождении Клима.
— Этот парень возомнил о себе невесть что, — проворчал Джон, — но моряк он неплохой, да и бился в этот раз как дьявол. Наверное, я совершаю ошибку, но так уж и быть. На этот раз я тебе уступлю, Роджер. Скажи, чтобы его выпустили. Думаю ты не заснешь, пока не передашь это распоряжение. Так что можешь идти прямо за ним, а завтра я сам побеседую с этим Балбесом и постараюсь вдолбить ему в голову хоть какие-то представления о дисциплине.
Дверь захлопнулась с подозрительной быстротой. Несколько мгновений я стоял на месте. В воздухе явно ощущался слабый аромат духов. И напрасно я старался убедить себя в том, что ничего не чувствую… Потом
14
Мы догнали «Королеву Бесс» с подветренной стороны острова Зимбра, и Джон отдал распоряжение группе матросов вместе с ним вернуться на наш корабль.
Я тоже вошел в эту группу. Большая часть раненых умерла, остальные в помощи на нуждались, поэтому наш хирург Микл и Джоралемон Сноуд также были включены в эту группу.
Я был рад перемене. Ночевал я в главной каюте на жестком диване. Еду мне приносили нерегулярно, работать приходилось без отдыха. И в то же время я испытывал некоторое сожаление. Просторные палубы огромного корабля, казалось хранили какую-то тайну. Каждый день — предвкушение интересных находок, любопытных документов.
Никаких приготовлений к переезду мне делать было не нужно. На борт «Санта Катерины» я явился с одной абордажной саблей, а уходил с несколькими безделушками и связкой старых документов, найденных мною в потайных ящиках высоких шкафчиков кипарисового и сандалового дерева. Пьянчуга возвращался вместе с нами, и был этому очень рад. Клима же, напротив, оставляли на «Санта Катерине». Думаю, Джон сделал это нарочно. В конце концов, должен же был Клим понести какое-то наказание.
Он воспринял это с чувством глубокой обиды. Приказ не оставлял никаких сомнений в том, что команде, оставленной на захваченном судне придется нести бессменную вахту. Им не будет предоставлена возможность сойти на берег, не придется свести знакомство с женщинами Туниса, о чем они с таким вожделением мечтали. Клима особенно оскорбило то, что хирурга Микла тоже перевели на «Королеву Бесс». Он уважал только солдат, которые непосредственно принимают участие в бою.
— Этот шарлатан только и умеет, что разбитые черепушки латать, — прорычал Клим, когда я попытался успокоить его. — Остался бы лучше с теми беднягами в лазарете. Попроси капитана, чтобы он взял меня вместо него. Что я буду здесь делать со своим золотом? Здесь же одни испанцы и португальцы!
Насколько я понимал, именно наличие золота в кошельке делало для Клима перспективу остаться на захваченном судне столь удручающей и оскорбительной. Я попытался убедить его в том, что у него будет еще много возможностей потратить свое золото, но тут внезапно мое внимание было привлечено любопытной сценой, которая разыгралась тут же на палубе. Джон стоял на шкафуте, отдавая последние приказания перед тем как покинуть судно. К нему приблизилась служанка донны Кристины, нагруженная целым ворохом вещей своей госпожи и прошептала что-то. Лицо Джона вытянулось от удивления. Выслушав его ответ, пышнотелая служанка решительно замотала головой. Я был заинтригован происходящим, пытаясь понять, что же все-таки происходит. И тут появилась сама донна Кристина.
Я сразу же догадался, в чем дело, и несмотря на невольную симпатию к своему другу, едва удержался, чтобы не рассмеяться. Молодая испанка в накинутой на голову кружевной мантильи сжимала в руках распятие. Она тоже направилась к Джону. Двигалась она с удивительной грацией и легкостью. Даже издалека было видно, какое у нее серьезное и решительное лицо.
Я услышал ответ Джона.
— Дорогая леди, это невозможно, я не могу позволить это.
Она продолжала вполголоса что-то говорить. Лицо капитана все больше выражало смущение. Потом он махнул мне рукой, приглашая подойти.