Наследники Великой Королевы
Шрифт:
— Но ведь это убийство, — в отчаянии выкрикнул я. — Капитан Слит, еще есть время снять их с корабля на шлюпках.
Никто не обратил на мои слова никакого внимания. Расстояние между двумя судами стало понемногу увеличиваться, но Слит продолжал нетерпеливо подгонять матросов. Когда мы отдалились уже на порядочное расстояние, капитан подошел и с вызовом взглянул на меня.
— Ну что, правду я говорил? Что делал бы Джон Уорд без Бэзила Слита и его молодцов — ирландцев?
— Это было великолепно, — ответил я, — но капитан, вы же не дадите этим несчастным погибнуть? Если вы прикажете спустить шлюпку на воду, я вернусь на судно и открою трюм. Пусть у них будет хоть какой-то шанс спастись.
Он
— И взлетите на воздух вместе с ними? Я думал, ума у вас побольше. — Неожиданно он рассердился. — Вы что, совсем разум потеряли? А что бы они с нами сделали, если бы одержали победу? Усадили бы нас за праздничный ужин и уложили спать на перины? Да мы бы и опомниться не успели как оказались бы в кандалах.
— Но нельзя же оставлять их умирать в этой крысоловке!
Он рассмеялся.
— А вы думаете, ваш капитан Уорд поступил бы иначе? Думаю, нет. — Он помолчал немного и взглянул на меня с профессиональным интересом. — Кстати сказать, вы и сами получили приличную царапину на память. — Мне и в голову не приходило, что я ранен. После взрыва на палубе я все время чувствовал, как по лицу у меня струится пот. Ничего удивительного в этом не было, так как жара царила несусветная.
Однако теперь, когда я провел ладонью по лицу, то увидел на ней кровь.
— Скоро нас атакуют другие неприятельские суда, — сказал Слит. — Займитесь-ка лучше вашей царапиной, а потом отправляйтесь на свое место, сентиментальный вы дурень.
Клим оторвал изрядный лоскут от рубахи убитого моряка, ничком лежавшего на палубе и вытер о него свою пику, потом он подошел ко мне. Осмотрев мою голову, он обеспокоенно произнес.
— Осколок, довольно глубокая рана. Сейчас я тебя перевяжу. Так как ничего более подходящего под рукой не нашлось, он оторвал широкую полоску бархата от своего камзола и принялся перевязывать ею мою голову. Пальцы у него были неуклюжие и на это потребовалось некоторое время. Я продолжал наблюдать за неприятельским судном. Раздался мощный взрыв, я дернулся так сильно, что узел повязки ослабел. Я посмотрел на Слита и увидел, как он перекрестился.
— Мир их праху, — произнес он и тут же добавил, — но бойцы они были никудышные. Их было втрое больше, чем нас. По справедливости нам за наши подвиги полагается не только слова, но боюсь, больше нам ничего не досталось.
— Пусть продолжает так думать, — шепнул мне на ухо Клим, — попозже я тебе кое-что расскажу, приятель.
Сбитое полотнище паруса закрывало обзор, и я подошел к поручням, чтобы посмотреть, какой оборот приняло сражение. Оно полыхало во всю. Три судна были объяты пламенем — два неприятельских и одно наше. Это была «Корнуэльская девчонка» Пули. Я видел, что маленькой пинасе приходится плохо. Однако все наши корабли вели бой и не могли оказать ей помощи.
Я быстро пересчитал неприятельские суда и немного успокоился — их было не больше дюжины. Это были высокие и могучие корабли, оснащенные мощной артиллерией но при таком соотношении сил шансы на успех у нас все же были. Несколько неприятельских судов находились уже в довольно плачевном состоянии и участвовать в сражении практически не могли. «Королева Бесс» вела бой с флагманом венецианцев и, я, признаться, испытал чувство гордости, когда увидел, как тяжело приходится противнику. Грот-мачта его была сбита, на палубе полыхал пожар. Судя по действиям команды, венецианцы уже примирились с поражением. «Королева» только что дала залп по флагману из бортовых орудий. «Скоро все будет кончено», — подумал я.
Почувствовав на себе взгляд Слита, я отправился вниз к своей команде. Люди ждали меня, некоторые были ранены, я увидел повязки, пропитанные кровью. Прошел почти
Моя команда открыть огонь была встречена восторженным воплем.
Слабый ветерок не мог выгнать дым через люки, и в течение десяти минут едкий дым выедал нам глаза. Все кругом будто застлал сизый туман. Фигуры пушкарей казались в нем гигантскими… Они метались по палубе с судорожной быстротой, и мне казалось, что я нахожусь в Чистилище, а вокруг меня души грешников скачут в языках пламени.
Мы сделали шесть залпов, а потом кто-то коснулся моего плеча, и голос Джеймси Довера сообщил, что нам нужно сделать передышку, пока стволы наших орудий не охладятся. Я выглянул через люк и понял, что теперь это уже значения не имеет. Боевой дух венецианцев явно иссяк. Их оркестр замолк, корпус был изрешечен ядрами, палуба задымлена. Они поспешно удалялись, стремясь как можно быстрее спастись от укусов нашего маленького ирландского шершня.
Я поднялся на палубу, и Слит, перегнувшись через поручни полуюта одобрительно заметил.
— Не плохо, мастер Близ, совсем не плохо.
Я оказался на палубе как раз вовремя, чтобы стать свидетелем конца несчастного судна капитана Пули. «Корнуэльская девчонка» уже потеряла способность сопротивляться. Ее пылающий корпус оказался зажатым между двумя неприятельскими галионами, которые с какой-то сатанинской злобой продолжали забрасывать ее ядрами, будто мстили за то, что им самим пришлось испытать от других наших кораблей. На палубе обреченного судна не было видно ни единой живой души, но при каждом новом залпе я резко вздрагивал. Наконец судно получило пробоину ниже ветерлинии. Корма его быстро погружалась в воду. На какое-то мгновение судно застыло в вертикальном положении, будто удерживаемое невидимой рукой, а потом сразу же исчезло под водой. Словно огромное морское чудовище, о котором рассказывал отец Джора Сноуда ухватило его за киль и утащило в бездонную пучину.
— Все до единого погибли, бедняги, — гробовым голосом произнес матрос, стоящий около меня. — Всех нас ждет такой конец. И очень скоро. — Добавил он. — Ведь они нас окружили. Теперь это похоже на игру кошки с мышкой.
Я не считал, что наше положение столь уж безнадежно. Неприятельские суда действительно сомкнулись вокруг нас, но по сигналу с «Королевой Бесс» мы тоже сомкнули наши ряды и были в состоянии оказать им достойное сопротивление. Венецианцы, однако, отнюдь не горели желанием атаковать нашу сплоченную эскадру. Они легли на другой галс и начали обстреливать нас с безопасного расстояния. Пушки наших кораблей безмолвствовали. Мы могли позволить себе подождать. Кроме того следовало поберечь порох и ядра.
Близился вечер, теперь можно было подумать о своей ране. Пора было как следует перевязать ее. Я позабыл о том, что на борту «Грейс О'Мэлли» не было хирурга и направился на нижнюю палубу. Там поместили раненых. Самым тяжелым из них, их товарищи оказали какую могли помощь. Культи их ног и рук были кое-как перевязаны, но больше ни на какую помощь несчастные рассчитывать не могли и катались по палубе, стеная от боли. Доски палубы были скользкими от крови, я грохнулся на спину и так как судно как раз сильно качнуло, проехался несколько ярдов, налетев на два трупа.