Наследство для двоих
Шрифт:
– Нет, я сразу рванул сюда.
Эбби пока еще контролировала себя, но ощущала, что находится уже на грани истерики. Воображение рисовало жуткие картины: ее любимица лежит на земле и бьется в агонии. Женщина обежала грузовик, успев крикнуть кузнецу, прервавшему работу:
– Позвони ветеринару! Скажи, чтобы ехал на ферму Хикса! Срочно!
Затем она вскарабкалась в кабину. Следом за ней взобрался запыхавшийся Бен и уселся рядом на высоком сиденье. Прежде чем он захлопнул дверцу, Доби нажал на газ, и машина резко рванулась вперед, выбивая из-под колес клубы пыли.
– Что случилось? – Бен задал вопрос, который, страшась услышать ответ, не решалась произнести
– Точно не знаю, – ответил Доби. – Я привязал к трактору ветродуй и вывез его из сарая. Может, это шум ее напугал – скрежет и дребезжание. Я уже почти проехал конюшню, когда услышал пронзительное ржание. Я оглянулся и… – Доби бросил на Эбби растерянный взгляд. Она не отрываясь смотрела на него, ожидая услышать самое страшное. Отчаянно бьющееся сердце застряло где-то в горле и не давало ей дышать. – Прости, Эбби. – Он отвернулся от нее и еще крепче вцепился в руль, судорожно сжав пальцы. – Она лежала на земле, брыкалась и дергалась. В нижней части двери была пробоина. Я думаю, Ривербриз испугалась шума и попробовала выбраться наружу.
Эбби не хотела верить в худшее. Если даже лошадь попыталась перепрыгнуть через нижнюю половину двери, что с ней могло случиться? Ну растяжение сухожилий, порезы, синяки…
– Я думаю, она сломала ногу, – неуверенно добавил Доби.
– Ты этого не знаешь! – резко возразила Эбби. – Ты не проверял.
– Нет, – согласился он. – Я оставил ее с одним из своих работников и сразу же кинулся за тобой.
– Неужели ты не можешь ехать быстрее?
За стеклами кабины размытыми пятнами мелькали заборы и ограды, но как бы быстро они ни ехали, Эбби не оставляло ощущение, что они тащатся еле-еле, что до фермы еще очень далеко, и вообще они не приближаются к ней, а, наоборот, удаляются.
Всю дорогу Эбби пыталась припомнить, насколько далеко от амбара, превращенного в конюшню для Ривербриз, находится сарай, где Доби хранил свою сельскохозяйственную технику. Естественно, лошадь испугалась грохота и треска, исходящих от незнакомой конструкции. Ведь, кроме трактора, она еще никогда не видела никаких машин. Эбби сожалела, что не подумала об этом заранее, но она была слишком занята тем, чтобы как можно лучше спрятать свою любимицу.
К тому времени, как они доехали до фермы, ее нервы были на пределе. Эбби еще издали принялась высматривать Ривербриз, надеясь увидеть ее, стоящую на ногах. Однако ее серебристо-белая арабская кобыла лежала на земле. Из горла Эбби вырвался стон. Спеша подойти к лошади, она практически вытолкнула Бена из кабины. Ноги ее дрожали так сильно, что она едва не упала, бегом направляясь к лежащему животному и не обращая внимания на столпившихся вокруг него мужчин.
Когда Эбби приблизилась, лошадь издала слабое ржание и подняла голову. Увидев ее глаза, с болью смотревшие на нее, потемневшую от пота шею и дрожь, бившую все тело, молодая женщина поняла, что ее лошадь испытала сильнейший шок.
– Быстро! Принесите одеяло! – сказала она одному из работников Доби, а увидев в его руках ружье, с удивлением и злостью воззрилась на мужчину:
– Зачем это вам?
– Надо помочь лошадке. Ее уже не спасти. Глядите, как покалечена передняя нога. – Он махнул ружьем в сторону Ривербриз, указывая на ее окровавленную грудь и ноги.
Эбби тяжело задышала. При виде уродливо вывернутой лошадиной ноги, лежавшей криво, как у тряпичной куклы, к ее горлу подступила тошнота. Она почувствовала слабость в ногах, а кожа покрылась холодным липким потом.
– Вы не застрелите ее. Лошадь не убивают только из-за того, что она сломала ногу, так что лучше уберите ружье и
Она опустилась на землю рядом с кобылой и положила ее голову себе на колени.
– Потерпи, девочка, скоро приедет доктор, – еле слышно бормотала Эбби, успокаивая даже не столько лошадь, сколько саму себе.
Пока Бен осматривал рану, она продолжала разговаривать с животным. Работник так и не вернулся, но вместо него пришел Доби и принес одеяло. Бен укутал им Ривербриз, а затем выпрямился. Эбби подняла голову и посмотрела на старого конюха.
– Раны не очень серьезные, – сказал тот. – Кровотечение остановилось. Наверное, останутся рубцы.
Однако он не обмолвился ни словом о сломанной ноге.
– Ривербриз – молодая и сильная. Она справится, – спокойным и уверенным тоном сказала Эбби, хотя на самом деле умирала от страха. Она боялась, что может потерять свою любимицу, которую всеми правдами и неправдами пыталась сохранить. – Она справится, вот увидишь. Она ведет родословную от знаменитой боевой лошади Вадуды. После перехода через пустыню она проскакала больше ста миль, ни разу не остановившись. Во время перехода ее правая нога была повреждена, и все же ей удалось преодолеть это расстояние за одиннадцать часов. У Ривербриз – такое же крепкое сердце и столько же смелости. Я уверена в этом. – Эбби ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку.
– Посмотрим, что скажет ветеринар, – лаконично ответил Бен.
Эбби заставила себя не обращать внимания на сомнение, звучавшее в его голосе. Держа голову Ривербриз на коленях, она продолжала баюкать лошадь, отмахиваясь от мух и не замечая, что ноги ее совсем онемели. Эбби страдала вместе с любимым животным. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем приехал ветеринар.
После беглого осмотра он выпрямился и, посмотрев на Эбби, покачал головой.
– Перелом сможет зажить. Лошади все время ломают ноги, – продолжала настаивать на своем Эбби.
– Перелом слишком высоко. Предположим, я смогу вправить кость, но как обездвижить лошадь, чтобы плечо оставалось неподвижным? Извините, Эбби, но ничего хорошего из этого не выйдет, – нехотя заключил он.
– Значит, надежда все-таки есть! – Эбби ухватилась за тонкую соломинку.
– Мне совершенно не хочется убивать молодую кобылу вроде этой со всем ее будущим потомством. Но я скажу вам то же, что сказал бы и вашему отцу: я не советую продлевать мучения животного, когда знаю, что для него уже ничего не сделаешь.
– Но вы не знаете этого! – не сдавалась Эбби. – Как вы можете так говорить, если даже не пытались хоть что-то предпринять? Вправьте ей кость, а мы перевяжем ее так, чтобы она не могла двигаться, пока перелом не зарастет.
– Не нужно мне указывать, что и как я должен делать.
– Нет, нужно, – в отчаянии воскликнула Эбби. – Пусть это животное, а не человек, но ведь и вы не Всевышний, чтобы распоряжаться жизнью и смертью живого существа.
– Даже если я вправлю кость и перевяжу ее, это ничего не решит. Наоборот, появятся только новые проблемы. Лошади все-таки не люди. Вы не можете уложить их в кровать, подвесить к ноге груз и заставить лежать неподвижно. Они всего лишь тупые животные. А животные, которые к тому же испытывают боль, становятся просто безумными. Они начинают беситься, лягаться, вырываться, и кончается это тем, что они вредят себе еще больше. Не сомневаюсь, вы слышали истории о лошадях, у которых заживали переломы, и они продолжали жить и приносить пользу. Но вы, вероятно, не слышали историй о тех лошадях, которым это не удавалось. Они сходили с ума, и их приходилось уничтожать.