Наследство Крэгхолда

Нун Эдвина

Энн тоже вздохнула и предложила:

— Давай сменим тему, а? Что ты думаешь об этой гостинице?

Кэтрин Каулз прищурилась. «Странно», — подумала Энн.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да ничего особенного. Я знаю, для чего вы сюда приехали, Гай говорил мне — что-то об изучении легенд о ведьмах или о чем-то в этом роде. А что ты думаешь о Картрете? Или об этом Вентворте — лично я его ни разу не видела. А о призраке?

Шикарная брюнетка, откинув голову назад, рассмеялась. Не злобно. Ее плечи в черном джерси и вся стройная фигура затряслись от смеха.

— Ох, Энн… — снова вздохнула она, продолжая смеяться. —

Ты что, не понимаешь всех этих «фокусов-покусов»? Это же уловки для туристов. В конце концов, ты же из Бостона, а это большой город.

— Я все еще не понимаю…

— Энн, Энн… — Кэтрин придвинулась к ней, похлопав по колену рукой, в которой не было сигареты. — Все это — для создания атмосферы. Уловки для туристов. Ты что, не понимаешь? Ты не видела Вентворта? Никто из нас тоже не видел. И Картрет, который одет, разговаривает и выглядит как третьесортный Дракула из шоу бродячих артистов. А эта Хильда с кукольным личиком? Наверное, ты ее еще не видела. Она — датчанка, как здесь заведено, и все время носит на шее знак ведьмы, точно такой же, как тот, что висит над камином. Это — город гоблинов, детка, вот они и играют на всю катушку. Помнишь рекламные брошюры? «Приезжайте в Крэгмур…» Дорогая, они бы все здесь пропали, если бы не играли в эти игры на продажу. Черт побери, но именно это и привлекло сюда Великого Вормсби, жаждущего исторических находок. Они хорошо знают свое дело, эти провинциалы! Вот я смеюсь, а, может быть, они на самом деле сообразительнее нас. Ведь цены в таких гостиницах астрономические — даже для такого места, как это.

Энн Фэннер внимательно смотрела на Кэтрин.

— Я допускаю, что все, что ты сказала, — правда, но…

— Но что?

— Предположим, я скажу тебе, что видела ночью призрака — крэгхолдского призрака, полковника, и расскажу о том, что произошло в этой самой комнате прошлой ночью…

— Предположим, что ты расскажешь это мне, — с готовностью согласилась Кэтрин. — Обещаю, что не стану смеяться — буду только слушать, правда, хочу напомнить тебе одно старое изречение — ты сама его говорила: «Никаких призраков не существует». Ты говорила это сегодня утром, и я слышала это своими собственными ушами.

— Ну и хорошо, я это помню, — решительно сказала Энн, — но прежде выслушай меня. Послушай, что я хочу сказать.

— Я слушаю, Энн.

— Ну вот, слушай. Я приехала сюда вчера вечером, около десяти часов. Все вы уже, наверное, спали в своих комнатах, и только Картрет был за регистрационной стойкой. После того как я расписалась в книге…

Вначале Кэтрин Каулз слушала, скептически приподняв брови, но вскоре увлеклась рассказом, как ребенок, захваченный первой в жизни историей о привидениях. При всей своей молодости и наивности Энн Фэннер была прекрасной рассказчицей. Она сама снова была во власти собственной убежденности и эмоций, что делало ее рассказ особенно оживленным — настолько, что Кэтрин Каулз выслушала его, не перебивая, от начала и до конца.

Закончив свою историю, Энн глубоко вздохнула.

Неожиданно наступившая тишина в комнате была такой плотной, что, казалось, ее можно было потрогать, взвесить, почувствовать. Через какое-то время она увидела, а не услышала, что Кэтрин сидит, скрестив ноги, и трясет своими великолепными волосами, собранными на макушке.

— Ну, — произнесла Энн, — скажи что-нибудь.

— Bay… — пробормотала Кэтрин Каулз тихим, каким-то далеким голосом.

—

Это все, что ты можешь сказать?

— Дай немного подумать. Я знаю, что ты не взбалмошная и не легкомысленная девчонка. Ты кажешься рассудительной и хладнокровной, как баптистский священник.

— Но что ты об этом думаешь? Обо всем об этом — твое первое впечатление? Скажи мне откровенно, Кэтти.

— Пока не могу. Еще слишком рано. Все это слишком странно и опрокидывает все мои представления и теории относительно этого места. Помнишь, о чем я тебе только что говорила? Бедняжка, после всего, что случилось прошлой ночью, да еще этот случай с деревом сегодня утром…

— Послушай, — прервала ее Энн, — ты думаешь, между этими событиями существует какая-то связь?

— Не говори так, — почти умоляющим и неожиданным для Энн, менее неприступным топом произнесла Кэтрин. — В любом случае пока я ничего не могу сказать. Я уже говорила, что именно сейчас я не знаю, что и думать. Детка, дай Кэтти время подумать.

— Думай, сколько тебе захочется, — с отчаянием вздохнула Энн. — Я никуда не собираюсь отсюда.

И хоть момент был безрадостным в этой по-домашнему уютной комнате в Крэгхолд-Хаус, но эти слова были правдой.

Абсолютной правдой. Если что-то и могло поколебать решимость Энн, то легенда, связанная с надписью на циферблате больших напольных часов, стоявших в зале, в специальной нише, могла бы напугать ее гораздо больше. Если подойти к часам поближе, то можно прочитать надпись, сделанную мелкими золотыми буквами, расположенными полукругом в верхней части циферблата. Она должна там быть и была, потому что все видели и читали ее.

Это было древнее немецкое правило, столь дорогое сердцам герров и фрау на прежней родине, откуда прибыли сюда датчане, осевшие в долине за Лесом гоблинов. Они действительно верили в это — всем своим разумом, сердцем и душой.

Это было похоже скорее на детский стишок, хотя немного страшноватый для того, чтобы успокоить кого-то, по крайней мере детей. Это были слова предупреждения.

Они были просты и понятны:

В доме, где страх поселился уже, Ставьте кровати голова к голове.

Старомодный, замысловатый и странный стишок, отголосок древнего предрассудка.

Это, безусловно, не пословица и не заповедь, провозглашающая вечные истины — такие, как люби ближнего своего или относись с добром к животным.

И все же написано было именно так: на циферблате часов, стоявших внизу в холле Крэгхолд-Хаус, чтобы каждый, кому надо, увидел и прочитал.

И поверил или не поверил — кто как захочет. Предрассудки и суеверия, как и религия, — личный выбор каждого. Спросите любого священника.

«Ведьма, ворожея. Ворожба, колдовство», — читал вслух Питер Каулз вялым, монотонным голосом. Усмехнувшись, он раскрыл толстый словарь нормативного языка на странице, обозначенной в указателе: «Американское разговорное слово. Заговор, наговор, злые чары.Глагол ворожить — заниматься колдовством, черной магией.Точка с запятой. Околдовывать, заколдовывать.Существительное ворожея — ведьма, колдунья».