Наследство последнего императора
Шрифт:
– Фактов нет, кроме тех, о которых мы все знаем. Но их недостаточно для моего вывода, – ответил он.
– Уход Заславского – самый важный факт, – заявила Новосильцева. – Но льщу себя надеждой, что о нас наши враги потом будут говорить как о павших героях. Или изменниках, которые убиты при сопротивлении, понеся таким заслуженную кару от отряда рабоче-крестьянской красной гвардии под командованием верного большевика товарища Заславского, который вовремя распознал врага… Царь и его сопровождающие погибли от случайных выстрелов. Тут уж никто не будет виноват – на войне, как на войне.
– Думаешь, этого не может
Яковлев размышлял еще некоторое время.
– На сегодня хватит, – произнес он. – Конечно, так или иначе, этот мерзавец нам не оставляет другого выхода. Он хочет крови – он ею захлебнется!
– Ну вот! – удовлетворенно сказал Чудинов. – Узнаю бесстрашного боевика Костю Мячина!
– Выступаем ровно через два часа тридцать минут, – приказал Яковлев. – Порядок движения: в авангарде – пятьдесят человек под командой Зенцова и четыре ручных пулемета системы Томпсон. Два разъезда обеспечивают разведку на глубину пять километров в обоих направлениях. В центре поезда – тоже пятьдесят верховых, два томпсона. Старший – Чудинов. Николай Романов – непосредственно под моей охраной и контролем. Замыкает колонну отряд Гузакова. Ему придаются две тачанки с максимами и два томпсона. Тыл для нас наиболее угрожаем. Все! Вопросы? Нет? Каждый за свое дело!
Когда все поднялись из-за стола, он обратился к Новосильцевой:
– Вас, Глафира Васильевна, прошу еще раз пройти к Романовым. Посмотрите, что там и как.
Новосильцева бросила взгляд на матроса Гончарюка.
– Павел Митрофанович, у вас, наверное, свои неотложные дела?
Матрос широко улыбнулся. Пики его усов слегка отклонились в стороны.
– Самое неотложное дело, – заявил он, – проводить вас, Глафира Васильевна. Если позволите, – вполне аристократически шаркнул он тяжеленным «гадом».
– Конечно, позволю! – заверила она. – И даже потребую! Куда же я без вас!..
– Это мы с огромным удовольствием! Прошу! – и матрос Гончарюк галантно пропустил даму вперед.
До губернаторского дома было всего около ста шагов. Но темень стояла кромешная. Ни один фонарь не светил. И лишь благодаря тому, что снег еще не сошел, а где-то за домами поднималась луна, дорога была немного видна.
Подойдя к дому, они обнаружили, что охраны у входа нет. Гончарюк забеспокоился. Деликатно, но решительно отстранил Новосильцеву и вошел первым. В вестибюле, у стены на диване мирно храпел солдат из отряда Кобылинского. Винтовка лежала рядом на полу.
– Вот охрана – тудыть его в остров Маврикий и озеро Титикака! – возмутился Гончарюк. – И пьян небось! Откуда они только водку берут?
Он потянул носом воздух.
– Так и есть. Снова брага! И до чего же вонючая… Из чего они ее делают?
– Из картошки, – сказала Новосильцева.
Гончарюк поднял с пола винтовку, щелкнул затвором. Патронов в магазине не было.
– Видите, даже патроны с собой не берут. Это чтобы лишнюю тяжесть не таскать, мизерабли с острова святого Лаврентия! – возмутился матрос. – Эй, – растолкал он солдата. – Подъем! В ружье! Романовы сбежали!
Тот открыл глаза, осоловело разглядывал матроса, потом проговорил, едва ворочая языком.
– А и хрен с ними! Я уже не на службе!.. Воюйте без меня… – и повернулся на другой бок.
Сказав Новосильцевой оставаться здесь, матрос поднялся
– Все в порядке! Посторонних нет. Укладываются, собираются… Бабы ревут! Но – тихо ревут, по-дворянски. Теперь я останусь здесь, а вы, Глафира Васильевна, идите, посмотрите там своим женским взглядом, – предложил он.
Поднявшись на второй этаж и подойдя к зале, Новосильцева негромко постучала. Никто не ответил. Она отворила дверь.
На диване сидела Александра в клетчатом сером дорожном костюме. Глаза и нос ее покраснели и распухли. К ней с двух сторон прильнули Ольга и Татьяна, держа в руках большие мокрые носовые платки. Николай нервно расхаживал у большого окна, выходящего во двор. Увидев Новосильцеву, резко остановился и выжидательно уставился на нее. Мария деловито упаковывала свой брезентовый саквояж и только мельком глянула на Новосильцеву. Анастасия сидела за огромным губернаторским письменным столом и что-то писала, макая металлическое перо в склянку с густой синькой для белья. У окна в кресле-коляске матери устроился бледно-желтый Алексей. Он встретил Новосильцеву грустной улыбкой.
Николай порывисто шагнул к ней и взял ее за обе руки.
– Скажите, милая, прошу вас… не имею чести знать имя и отчество ваши… – заговорил он.
– Глафира Васильевна, – подсказала она.
– Глафира Васильевна… Я вижу в вашем лице добро, сочувствие или, по крайней мере, понимание… – сбивчиво говорил Николай. – Не такая, как те большевики, которых я до вас видел… И ваш Яковлев тоже – человек интеллигентный и воспитанный. Прошу вас… – и он постарался заглянуть ей в глаза. – Куда меня везут? Определенно в Москву? Или…на самом деле куда-нибудь еще – откуда уже не возвращаются?..
– Мы действительно направляемся в Москву, – спокойно и твердо заверила его Новосильцева. – По крайней мере, такие намерения остаются и до нынешней секунды. В планах комиссара Яковлева пока ничего не изменилось. Так что нет оснований для тревоги или волнений.
Николай несколько секунд молчал, не отрывая от нее взгляда, осознавая смысл ее слов. Потом вдруг заговорил дрожащим, срывающимся голосом:
– «По крайней мере»! «До нынешней секунды!» Значит, и вы не все знаете!.. Или знаете, но умалчиваете! – он зашагал вдоль окна вперед и назад и снова резко остановился. Подошел к ней почти вплотную и спросил громким шепотом: – А причину? Причину вы знаете? Зачем я им понадобился? – и громче: – Гильотина уже готова? Где? На Лобном месте – где же еще!
– Mon сhere, mon pere [94] ! – от стола подала голос Анастасия. – Сколько раз вы нас учили: не следует читать на ночь французские романы! От них бывает несварение мозгов.
– Я не читаю французские романы! – рассерженно воскликнул Николай. – Тем более на ночь. И никогда не делаю дурацких замечаний людям, старшим по возрасту.
– Mister Romanoff не читает романов? – удивилась Анастасия. – Тем хуже! Без них жизнь вообще не интересная.
Он ничего не ответил на реплику дочери и опять умоляющим взглядом уставился на Новосильцеву.
94
Папуля (фр.).