Наследство разоренных
Шрифт:
— До чего это его доведет? Ф-фу! Сердце у него, должно быть, правильное, но мозги точно не на месте! — сердился отец Джему, хотя тюрьмы не вмещали всех сторонников Ганди.
На пароходе «Стартнейвер» морские брызги орошали лицо и руки Джемубхаи, высыхали, оставляя после себя пятнышки соли. Разве это можно обложить налогом? Смешно!
— Человек, нелояльный к управляющей администрации, не сидел бы здесь, перед вами, сэр.
Кто его любимый писатель?
Неприятный вопрос. Нет у него любимых писателей.
— Сэр Вальтер Скотт, сэр.
— Что вы читали из его произведений?
— Все напечатанное,
— Можете процитировать что-нибудь из наиболее вам близкого? — спросил профессор социоантропологии.
Вдоль границы скакал Лохинвар молодой. Всех коней был быстрей его конь боевой. Рыцарь ехал без лат, рыцарь ехал без слуг, Был при нем только меч, его преданный друг.Ко времени поступления на гражданскую службу кандидаты обычно оттачивают речь, но Джемубхаи за все годы обучения в Англии мало с кем общался; он целыми днями рта не открывал, и его английский сохранил выраженный гуджаратский акцент.
Лорд скакал по лесам, мимо гор, мимо скал, Реку он переплыл, брода он не искал, А когда замок Незерби встал перед ним, Услыхал он, что Элен венчают с другим. Да, соперник трусливый с душою пустой Взял невесту твою, Лохинвар молодой.Джемубхаи поднял голову. На физиономиях экзаменаторов поигрывали иронические улыбочки.
Хмурит брови отец, и тревожится мать, И жених свой платок принимается мять, А подружки твердят: «Лучше с нашей сестрой Обвенчался бы ты, Лохинвар молодой!» [3]3
«Лохинвар». Перевод В. Бетаки. — Примеч. ред.
Судья замотал головой, отгоняя воспоминания.
— Идиот!
Он вскочил, оттолкнув стул, в пароксизме самоосуждения швырнул нож и вилку на тарелку и вышел из-за стола. Его стальная воля ржавела и разрушалась. Память накатывала по ничтожнейшему поводу. Подумаешь, учителишка стишок продекламировал… Скоро все, что судья отделил от себя глухим барьером, навалится на него и раздавит, жизнь его и вечность соединятся, все пойдет прахом.
Собака потрусила за ним. Судья вошел в свою комнату, сел, погрузился в размышления. Собака прильнула к нему, как дети прижимаются к родителям, чтобы утешить их и успокоиться самим.
— Извините, — сказала Саи. — Дедушка в своих капризах совершенно непредсказуем.
Джиан, казалось, ее не услышал.
— Извините, — повторила она, замирая, но он опять не услышал. Впервые он смотрел на нее, впивался в нее глазами, пожирал воображением.
Ага! Вот оно, доказательство.
Повар убрал со стола, запер недоеденный горошек в шкаф,
Дополнительную постель повар приготовил в комнатушке, заполненной всякой дрянью, среди груд которой, в самом центре комнаты, торчала кровать. Поставил на стол две свечки в блюдечках для Саи и Джиана и принюхался. Чем-то странным попахивало в комнате?
— Ваша постель готова, мастерджи!
Но Саи и Джиан погрузились в газеты. Повар не заметил их беспокойства, так как и самому ему не терпелось прочитать два письма Винсу, пришедших с последней почтой. Они лежали у изголовья его кровати, придавленные пустой консервной банкой. Повар подвернул штаны, сжал в руке зонт, ибо вода снова хлынула с неба, и пошлепал к своей хижине.
Он, она и газеты. Впервые без всяких свидетелей.
Колонка рецептов Кики де Коста. Чудеса из картофеля! Мясо-колбасы! Соусы-анчоусы!
Секреты красоты Флёр Хуссейн.
Парад лысых красавцев в клубе Джимхана в Калькутте! Вручение призов. Победители: мистер Саншайн, мистер Муншайн, мистер Уил Шайн.
Четыре глаза прикованы к строчкам и иллюстрациям, но мысли ведут себя менее дисциплинированно. Наконец Джиан не выдерживает, роняет газету на стол, резко поворачивается в сторону Саи и выпаливает:
— Вы смазываете волосы маслом?
— Нет, — вздрагивает Саи от неожиданности. — Никогда не мажу.
Пауза.
— А что? — интересуется она. Что-нибудь не в порядке с ее волосами?
— Не слышу! Дождь шумит… — Он придвигается ближе. — Что?
— А что?
— Они так сверкают… Я думал…
— Нет.
— Они кажутся мягкими. Шампунь?
— Да.
— Какой?
— «Сансилк».
О-о-о, непереносимая интимность фирменных марок! О-о-о, отчаянная смелость и изощренная пытливость вопросов!
— А мыло?
— «Люкс».
— Для кинозвездочек?
Но испуг давит на них, не дает засмеяться.
Еще пауза.
— А вы?
— Да чем придется. Что в доме есть. Любое. Для мужчины это не важно.
Ему стыдно признаться, что мать покупает на рынке самопальное бурое хозяйственное мыло, весовое, самое дешевое.
Дальше — больше.
— Можно взглянуть на ваши руки? Такие маленькие…
— Неужто?
— Да. — Он вытянул для сравнения свои. — Видите?
Пальцы. Ногти.
— Пальцы… длинные. Маленькие ногти. Да вы их грызете!
Он взвесил ее руку в ладони.
— Легонькая… как воробышек. Наверное, кости пустые, как у птицы.
Эти слова всколыхнули нечто неуловимое в Душе Саи, сердце ее отозвалось звонкой барабанной россыпью пульса.
Сезон дождей плодит букашек. По комнате летают жуки всяческих расцветок. Из каждой дырки в полу вылезает мышь, как будто скроенная по размеру дырки. Из крохотной дырочки махонькая мышка, из большой дыры — здоровенная крыса. Из мебели выдавливаются термиты. Насекомых такая масса, что кажется, пол, стены, потолок, мебель дышат, шевелятся, вибрируют.