Наследство разоренных
Шрифт:
— Плохой! Вся машина провоняла.
Солдаты начинают рыться в книгах, все так же морща носы.
— А это что?
Конечно же, литература должна быть подрывной, поджигательской, антииндийской.
— Троллоп. — Лола несколько бравирует, возбужденная боевой обстановкой. Она поворачивается к попутчикам: — Лучшее чтиво для грядущего старческого маразма. Старый стиль, неспешный слог. Не то что все это новьё — ни начала, ни конца, какая-то… плазма текучая.
— Английский писатель, — повернулась она к пограничникам.
Те разбирают названия: «Последняя Барсетская хроника», «Приход
— Зачем вы это читаете?
— Чтобы хоть ненадолго забыть все ЭТО, — она кривит губы и легким пренебрежительным жестом обводит все ЭТО, включая и доблестного стража страны. Который исполнен собственного достоинства. Который знает, что все знают, какой он нужный и полезный член общества. И мама его это знает. Не далее как час назад она подпитала эту уверенность и организм своего сына. Организм ввел в себя пури алуи лимонно-лаймовую «Лимку», все еще щекочущую пузырьками его блестящий капельками пота нос.
Разозленный наглостью этой мадам, он перемещает книгу в полицейский джип.
— Но это библиотечная книга! — возмущается она. — Вот дурной! Вы не имеете права отбирать библиотечную книгу! Что я скажу в Джимхана?
— А это?
Нони взяла в библиотеке книгу Махашвета Деви о зверствах полиции при подавлении движения наксалитов, перевод Спивак, которая, как она недавно с интересом прочитала, со вкусом дополнила сари авиадесантными ботинками. И книгу Амит Чоудхури с описанием краха энергосистемы Калькутты, вернувшего население во времена доэлектрические, доисторические. Она уже читала эту книгу однажды, но почему-то вдруг захотелось освежить поблекшие впечатления, погрузиться в туманную даль. Отец Бути вез с собой трактат по буддийской эзотерике, сочинение современника из древнего монастыря в Лхасе, а также «Пять поросят» Агаты Кристи. В мешке Саи обнаружился «Грозовой перевал».
— Все это изымается для инспекции.
— Но, сэр! — взмолилась Нони. — Что же мы будем читать? Мы специально ездили…
— Любезнейший, вы не там ищете, — улыбнулся отец Бути. — Вокруг столько гунда,а вы впустую тратите время на мирное население.
Но книжные черви не вызывают симпатий у защитников родины. Гундаим ближе и понятней.
— Воры и бандиты! Вся полиция воры и бандиты! — кричит Лола. — Вы и гунда— близнецы-братья. Я пожалуюсь майору! Притесняете население! Ничего вы от меня не получите, зря стараетесь, вымогатели! — Она отворачивается от вымогателей. — Поехали!
— Чало Пар, — мурлычет дядюшка Потти, стреляя глазом в сторону своих картонок, намекая, что пара бутылок…
— Нет-нет, это дело серьезное, — отмахивается страж. — Даже пяти бутылок не хватит.
Если уж и пяти бутылок не хватит, то Калимпонг ожидают серьезные потрясения.
— Прекратите, мадам! — одергивает пограничник Лолу. — Если ваши книги не опасны, вы получите их обратно, никому они не нужны.
Подозрительные книги изъяты. Изъят и фотоаппарат отца Бути. Этот случай будет рассмотрен особо.
Саи не слишком опечалилась пропажей книги. Инцидент у моста
Почему он там? Почему оттолкнул ее? Разве не он бессвязно бормотал, едва владея собой: «Я не могу без тебя…»
Дома дожидался повар, но она отправилась спать, не поужинав, чем его, разумеется, оскорбила. Конечно, подумал повар, наелась в ресторане всяких финтифлюшек, простая домашняя пища ей теперь не по нутру.
Обычно, вернувшись домой, она льстила его самолюбию, жалуясь:
— Перец не промолот толком, я чуть зуб не сломала; мясо жесткое, не прожевать…
— Да, да, — улыбался повар, — нынче никто время не тратит, чтоб мясо подготовить да перец смолоть. Лентяи! — Тут улыбка исчезала, указующий перст вздымался вверх с политической назидательностью: — А какие деньги они сдирают за это с посетителей!
И раздраженно гремел тарелками.
— В чем дело? — возмутился судья.
Вопрос ответа не требовал. Напротив, он должен был кануть в почтительное молчание.
— Да ни в чем, — небрежно бросил повар. — Ребенок в ресторане поужинал, спать пошел, вот и все.
Глава тридцать четвертая
Через неделю после противостояния на мосту книги вернулись. Их нашли совершенно безвредными. Иначе отнеслось начальство к снимку бабочки, за крыльями которой запросто можно было пересчитать всех пограничников и детально разглядеть пересекающий Теесту мост Более того, фокус снимка оказался наведенным не на бабочку, вместо которой угадывалось расплывчатое пятно, а на мост.
— Спешка, — оправдывался отец Бути. — Не успел навести резкость. Хотел переснять, но не успел, не дали.
Но полиция ему не поверила. В доме его устроили обыск, конфисковали будильник, радиоприемник и батарейки к нему, забрали упаковку гвоздей для ремонта коровника, контрабандную бутылку рома «Черный кот» из Сиккима.
— Документы!
И тут выяснилось, что отец Бути нелегал. Проживает в Индии незаконно! Откуда ж он знал, что придется столкнуться с начальством… Разрешение на проживание давно утратило силу. Продлевать его — пустая трата времени, общение с этими проклятыми бюрократами. И зачем? Он никуда не собирался из Индии. Да, он иностранец, но настолько сжился с этим местечком…
Ему предоставили две недели, чтобы покинуть Калимпонг.
— Но я прожил здесь сорок пять лет!
— Это не имеет значения. Вам предоставили возможность жить здесь, но вы злоупотребили доверием. Нарушили закон.
Затем официальное лицо смягчилось. Вспомнило, что сына его обучали иезуиты, что неплохо бы отправить парня в Англию или Америку. Или даже в Швейцарию…
— Что поделаешь, — элегический вздох. — Времена такие. Я и сам могу работу потерять. В иное время, может, обошлось бы, но сейчас — никак. Так что обратитесь в бюро путешествий, закажите билет. До Силигури мы вас доставим бесплатно в полицейском джипе. Представьте себе, что вы в отпуск отправились. Когда здесь заваруха закончится, подайте заявление, получите бумаги и возвращайтесь, добро пожаловать. — Официальное лицо умилилось своей мягкости да обходительности.