Наследство в глухой провинции
Шрифт:
— А теперь куда?
— Вы знаете, где городское УВД?
— Знаю.
— Мне туда.
Я вышла из машины возле длинного одноэтажного здания и попыталась вручить шоферу сто рублей, но он брезгливо оттолкнул мою руку, словно я предлагала ему не деньги, а что–то донельзя мерзкое. Или они привыкли к другой валюте, или, как джентльмены «ножа и топора», с женщин денег не брали.
А вообще–то не слишком ли я расхрабрилась? Пошла на контакт с явными бандитами… Стоп, а кто сказал, что они бандиты? Если Михайловский ни
До сих пор я действовала по наитию, совершенно не представляя, как следует себя вести с этими наблюдателями. Вряд ли их интересовала именно я, кто меня здесь знает. Скорее, виной тому мои контакты… Ну да, их интересовали люди, с которыми я встречалась. Вот только далматовцы или Михайловский? Не нужно мне все это. Теперь, когда я получила деньги, и вовсе! Чего ждать воскресенья? Так уж интересует меня это Синь–озеро? Домой!
«А компьютеры?»
«На фиг тебе они сдались? Продавать их в такую глушь! Можно подумать, это выгодно и что до сих пор вы без них не обходились!»
«Но я обещала Михайловскому до субботы не уезжать».
«Скажи, что запала на этого майора! Он ведь не брал с тебя подписку о невыезде. Тебе вон предлагают все упаковать и даже отправить. Позвони сотнику Далматову, скажи, что срочно уезжаешь, дай свой адрес в родном городе. Тебя ждет солнечная Италия, а не эта холодная опушка леса под названием Костромино…»
Вняв собственным увещеваниям, я беспомощно оглянулась назад, но черного «форда» поблизости уже не было. Значит, визит к Михайловскому неотвратим, как судьба.
Можно подумать, Федор Михайлович караулил меня прямо за дверью дежурной комнаты милиции, куда я как раз направилась, чтобы узнать, где его можно найти?
Он выскочил откуда–то, как чертик из коробки, и схватил меня за руку. Между прочим, испугал своим наскоком, потому что я даже оглядеться как следует не успела, только вошла, — и прошипел:
— Петренко, гражданка ко мне!
Тот кивнул, что–то записывая в журнал, и мы в связке промчались по коридору, буквально влетев в небольшой, скромно обставленный кабинет.
— Да что это с вами?! — рассердилась я, вырывая свою руку из его цепких клешней.
В запале Михайловский так крепко ее сжал, даже занемели пальцы. Что могло привести его в такое нездоровое возбуждение? Этот айсберг в жизненном океане. Неужели скромная просьба купить компьютеры у нашей фирмы?
Он усадил меня за приставной стол, а сам сел за двухтумбовый. И уставился своими глазищами, синими–пресиними. Холодными. Но я все равно готова была сколь угодно долго терпеть их ледяную пытку. Пропадаю ни за грош!
— У вас есть знакомые в Костромино?
— Теперь есть… Соседка Лида.
— И больше никого?
К его синим глазам удивительно шла милицейская форма. Наверное, под этим взглядом
Вот и я стала лихорадочно соображать: в чем бы этаком признаться? Недаром же он спрашивает про моих знакомых в здешних местах. Думает, что я вступила в преступную связь… с казаками! А что, я признаюсь. Если это ему поможет, я готова рискнуть своей безупречной репутацией.
— Вообще–то есть люди, с которыми я общалась, но считать их своими знакомыми у меня мало оснований. Это всего лишь те, кто имеет ко мне имущественный интерес.
Однако как элегантно я завернула! Он может истолковать мои слова как хочет. Все только для вас, Федор Михайлович!
— Оригинально: имущественный интерес у малознакомых людей.
— Вот именно, — обрадовалась я наконец подобранному слову — «у малознакомых», — умеет человек четко выражать свои мысли!
— А в чем он заключается, если не секрет?
— Так, ерунда, эти люди хотят купить у меня теткин дом. Я забыла вам сказать, что сегодня как раз оформила на него документы.
А про себя подумала: да, хотят. Причем так сильно, что уже и деньги отдали, не требуя взамен никакой расписки. И вообще готовы что угодно для меня сделать, только чтобы я убралась подальше из этих мест и не мозолила никому глаза.
Но зачем товарищу майору это знать? Я и сама не понимала, почему не рассказываю ему все до конца, как вначале собиралась. Он же представитель власти, а не просто красивый мужчина. Раньше я бы никогда так не поступила. Отчего же именно в Костромино проявились мои преступные наклонности, выразившиеся в утаивании фактов от органов следствия! Воздух в нем все же неправильный, так и тянет что–нибудь этакое сотворить.
Если Федор Михайлович и удивился, то на его лице это никак не отразилось.
— Вот оно что, — протянул он. — А предполагаемый покупатель не сообщил вам свою фамилию?
— Сообщил. Это Далматов, казачий сотник.
— Сотник Далматов, — задумчиво проговорил Михайловский. — Значит, вы встретились, обговорили цену, а потом он проявил любезность и подвез вас в Ивлев на своей машине?
Я могла бы согласиться с его предположениями, но зачем же врать в мелочах? Сказала правду.
— Нет. Честно говоря, я вообще не знаю, чья это машина.
— То есть вы были настолько неблагоразумны, что сели в машину к незнакомым людям?
Выглядеть в его глазах такой легкомысленной мне не хотелось, как, впрочем, и все объяснять. Села в машину к людям, которые организовали за мной слежку, а это уже как бы и не совсем посторонние.
— Так получилось, — начала мямлить я первое, что пришло в голову, — эти люди приезжали к кому–то из соседей, а когда я спросила, не знают ли они, откуда я смогу позвонить в Ивлев, любезно предложили мне свой сотовый телефон…