Наследство

Оленева Екатерина Александровна

Глава 8. Ночь в особняке

Улыбчивая Этель, старшая горничная, взялась проводить молодую хозяйку в её новую комнату.

– Ваши апартаменты в западном крыле. Леди Сибил специально велела подготовить их к вашему приезду.

– Комнаты для меня перестраивали? – удивилась Кора.

– Ещё несколько дней назад тут была страшная грязь, что развезли рабочие. Даже боялись, что не успеем ту всё как следует отмыть к вашему приезду. Но, слава богу, управились.

– Совсем не обязательно было разводить столько суеты, я непритязательна. Меня устроит

любая обстановка, была бы кровать да ноутбук. Кстати, как здесь со связью? С интернетом нет проблем?

– Он бывает. Периодически. Время от времени.

– Периодически? – вздохнула Кора. – Периодически – это лучше, чем никогда, но хуже, чем постоянно. Мне кажется, что этот дом слишком большой, – проворчала Корнелия.

Их голоса слишком громко звучали в опустевшем холле, как и звук шагов, усиленный эхом.

– Да. В прежние времена в этом холле, размещались люди со всей округи, – с гордостью проговорила Этель. – Когда гостей собиралось слишком много, холл заменял собой и столовую, и бальную залу. Комната для танцев здесь тоже есть, она на втором этаже. Теперь там музыкальный салон и картинная галерея. Старый хозяин очень любил картины, – со вздохом завершила свою речь Этель.

– Правда? – оживилась Кора. – Я тоже люблю живопись. Можно будет взглянуть на них завтра?

– Это ваш дом, – с вежливой улыбкой проговорила Этель.

– Ах, да! Кажется, я к этому ещё не привыкла.

Пока они поднимались на второй этаж, резные, гладко полированные перила лестницы приятно холодили ладонь. Коридор на втором этаже оказался широким, паркетный пол покрывал ковёр, который теперь с лёгкостью можно было бы назвать винтажным.

– Сюда, пожалуйста, – указала Этель на дубовую дверь.

Распахнув её, она отступила сторону, пропуская Кору в её новое жилище. Аппартаменты – пространство вполне оправдывало громкое название. Это была не просто спальня – часть дома словно представляла собой отдельную квартиру, с прихожей, двумя комнатами и отдельной ванной.

Миновав нечто вроде небольшого квадратного коридорчика, где стоял диван, кресло и письменный стол, Кора вошла в просторную, полную свежего воздуха, спальню.

– Ванная за той дверью, – пояснила Этель. – Если откроете окно, сможете любоваться чудесным розарием. Не сегодня, конечно (слишком туманно) но в погожие дни вид отсюда просто чудесный.

– Можно опустить гардины на окнах? – спросила Корнелия. – Наверное, у меня слишком богатое воображение, но мне всё время мерещится, что кто-то смотрим на меня из этого тумана..

– Конечно. Сейчас сделаю.

– Кому принадлежала эта комната раньше? – поинтересовалась Кора, оглядываясь.

– Здесь была гостевая. Тут часто ночевал племянник леди Сибил, когда приезжал.

– Часто он бывает здесь? Ты его видела?

– Часто. Пока учился, приезжал почти каждые каникулы. Молодой человек не слишком хорошо ладит со своим отцом, тот не не одобряет его образ жизни. Можно сказать, что отец отправляет его к тёте почти как в ссылку, когда тот попадает в особую немилость.

Корнелия отметила про себя, что вещи её распакованы:

– Это вы разобрали мои вещи?

– Да. Надеюсь, вы не станете

возражать?

– Возражать? Нет, что вы? Спасибо за хлопоты. А как это комната выглядела до переделок?

– Тут были другие обои, портьеры и мебель.

– И молодому племяннику леди Сибил комнаты нравились?

– Не слишком. Он считал их слишком мрачными, впрочем, как и сам дом. Вэлу Лэнгу нравится светский образ жизни.

–А Дориан Дангирэй живёт здесь? Или наведывается в поместье время от времени? – отважилась Кора задать вопрос, который действительно её интересовал.

– Управляющий живёт в поместье постоянно, как и сама леди Сибил. Он очень привязан к этому месту, как и миссис Гордон; дышит им, живёт, ценит едва ли не больше собственной жизни.

– Правда? Как странно. Ну, для столь привлекательного и молодого человека? Как думаете?

– Я не знаю. Мне не платят за то, чтобы я думала.

Корнелии было бы приятней, будь Этель более разговорчивой. Однако, стоило разговору зайти об управляющий, молодая женщина замкнулась. Чувствовала, что ей совсем не хочется поддерживать разговор дальше.

– Я вам ещё нужна?

– Нет, – со вздохом отозвалась Корнелия. – Можете идти. Вот, ещё! Как мне позвать прислугу, на тот случай, если вдруг что-то понадобится?

– Достаточно будет поднять трубку стационарного телефона – вам сразу ответят.

– Спасибо. Можете быть свободны.

Дверь за Этель притворилась. Кора осталась в одиночестве, с удивлением отмечая, что оно её гнетёт.

Тем одиночестве и отличается от уединения, что не бывает добровольным, давит и тяготит.

Стоя посреди самой роскошной комнаты, которую Коре только довелось видеть в своей жизни, она поймала себя на мысли, что больше всего на свете хочет обратно домой. Роскошь была холодной, никак не влияла на уют. Даже огонь в камине, пусть выгонял прохладу и сырость, но, в тоже время, порождал тени – множество теней, танцующих вокруг.

Богатое воображение Коры рисовало картину: тёмная лестница, полумрак, блестящий паркет, парадная дверь, большое и гулкое пространство. Зачем люди строят дома, которые не способны заполнить собой и жизнью?

Корнелия подошла к двери, чтобы проверить, если на ней замок. Замок был. И даже, в довесок к нему, засов, последний она и воспользовалась, справедливо рассудит, что к замку всегда можно подобрать ключ, засовы же всегда просты и надёжны.

Всё, она в безопасности. Но почему-то чувствует себя в изоляции?

Казалось, дом следит за ней, притаившись, словно охотящееся чудовище. Опустившаяся за окном темнота, немая тишина, с которой нигде не приходилось раньше сталкиваться, пугали Кору. В городе звуков всегда было в избытке – свет, людские голоса, рычание автомобилей всегда шли фоном.

А тут – тишина. Глухая, будто до упакован в вату. Будто Кора уехала не за триста миль, а на столетие назад.

Чтобы отогнать от себя иррациональные страхи, Корнелия решила принять ванну и лечь пораньше спать. Во сне время пройдёт быстрее, а завтра, в свете дня, она немного привыкнет к новому месту и всё наладится. Она перестанет пугаться собственной тени, словно неврастеничка.