Насмерть
Шрифт:
— Вполне, — киваю головой я. — А вообще тут какие-нибудь «правила хорошего тона в приличном обществе» имеются?
— А то, — хмыкает он в ответ. — Во-о-он туда глянь.
Говоря это, Прохоров тычет пальцем в сторону городских ворот, справа от которых висит плакат, на который я, занятый поначалу изучением местной охраны, не обратил внимания. Озаглавлен тот плакат был очень просто: «Правила». Да и содержимое блистало предельным лаконизмом:
За воровство и грабеж — виселица.
Виновнику драки с поножовщиной и стрельбой — конфискация всего имущества и оружия и изгнание.
Влез в долги и не можешь расплатиться — придется отдавать
М-да, простенько и со вкусом. Прямо правосудие по-техасски.
— Читать-то умеешь? — участливо поинтересовался начальник охраны. — Или тебе на словах объяснить?
— Умею я читать, спасибо. А кроме перечисленных еще какие-то ограничения есть? Ну, там, я не знаю — автоматического оружия с собой не носить или курить только в специально отведенных местах?
— Не, нету ничего такого, — хохотнул Прохоров, явно оценивший шутку про курение. — Разве что по городу на «броне» кататься просто так не разрешается. Поставьте на стоянку возле того заведения, в котором разместитесь, и пусть там и стоит. А то были тут пару лет назад деятели: на БРДМ решили в «Формулу-1» погонять, пьяные в халабуду. Три забора снесли и сарай завалили. На фиг нам тут не нужны такие гонки! А в остальном — думайте головой, прежде чем что-то делать, и все будет нормально.
— Кстати о стоянках… Как тут у вас с кражами, угонами и прочим?
— Уже давненько не водится такого, — вроде как оскорбился Прохоров. — Повывели начисто. Вон, даже виселица на главной площади уже с полгода как пустует. Раньше-то один-два крадуна постоянно в петле болтались, в качестве намека. А теперь и вздернуть некого — нету желающих.
— Приятно слышать. А где тут у вас остановиться можно, ну, чтоб и стоянка большая, а то машин у нас — сами видите, много, и кормили нормально, и по условиям — не клоповник?
— А денег-то у тебя хватит на такие запросы, солдатик? — влезает в разговор подошедший сбоку Горелый.
— Ты, Павлик, не считал бы по чужим карманам деньги, — кидаю я на него тяжелый взгляд. — Хреновая привычка и не все к ней с пониманием относятся.
Бредуну мой ответ явно не по нраву, но он очень старается этого не показывать. Похоже, с дисциплиной в банде у Черного Полковника действительно полный порядок.
— Солдатик? — брови Прохорова изумленно ползут вверх. — Так, дружище, а вы кто такие и откуда к нам?
— А тебе, Владимир Сергеевич, оно вообще к чему? — стараясь, чтобы голос мой звучал вежливо, отвечаю вопросом на вопрос я.
— Должность у меня такая, Михаил, охранять общественный порядок и обеспечивать общественную безопасность. А значит — все обо всех знать и представлять, от кого чего ожидать можно, — спокойно отвечает он.
Точно, из бывших милиционеров мужик, не подвела меня интуиция.
— Издалека мы, с юго-запада. Там война сейчас. Ну, вот мы и накосорезили малость, сдуру, не подумавши. А на нас обиделись. Да так серьезно, что пришлось пятки салом смазывать и в ваши края когти рвать.
— Даже так? — Прохорову явно стало интересно. — Вот что, воин, ежели в деньгах у вас на самом деле затруднений нет, то поезжайте в «Рощу». Хороший кабак, кормежка приличная и номера чистые, стоянка для машин, как тебе и нужно — просторная. А я через пару часов, как сменюсь, подойду, пообщаемся. Не против?
— Нет, с чего бы? А где эта «Роща»?
— Так Горелый проводит, он у нас тут гость частый, все знает.
— Лады.
— Ну, раз так, тогда — добро пожаловать в Нефтянку!
«Роща»
Открыли нам почти сразу, даже сигналить не пришлось. «Скорпион» Горелого припарковался чуть в стороне от въезда, а сам он подошел к моему, замершему перед распахнутыми воротинами УАЗу. Похоже, «Роща» ему не по карману, а может, он просто какой другой кабак облюбовал.
— Сильно не гужбаньте, — «тонко» намекает бредун, пристально глядя на меня. — Завтра на базу едем, не поймет Полковник, если ты к нему перегаром воняя, заявишься.
— Жену свою поучи щи варить, — доброжелательно огрызаюсь я. — Уж что-что, а с разными начальниками общаться мне поболе тебя приходилось. Во сколько выдвигаемся?
— Я за вами заеду, — уклончиво отвечает он.
Ничего себе! Вот тут, оказывается, какая теплая и дружелюбная обстановка, на пустой ночной улице лишнего сказать опасаются. Или это просто привычка такая?
Когда Горелый на своем «Скорпионе» исчез за поворотом, из ворот вышел и, прихрамывая, направился к нам весьма колоритной внешности дед. Вроде — ничего особенного: росту невысокого, плюгавенький, на лысом черепе пара седых длинных прядей да бороденка в три волосины. Обычный пенек замшелый. Но это пока лица не видно. А вот как разглядишь… Одно из двух: или в серьезную аварию он когда-то попал, или тем еще сорвиголовой был по молодости. На мой взгляд — все-таки второе. Чем-то еще объяснить такое количество шрамов на лице и явно не один раз сломанный нос лично мне сложно. Окинув нас оценивающим взглядом прищуренных глаз, старик, определив во мне старшего, бодро подковылял к машине. Нет, определенно тем еще головорезом был раньше этот мухомор трухлявый. Смотрит, словно сквозь прицел, аж мурашки по загривку забегали, а рука сама чуть за рукоять АПС не ухватилась.
— Ну, здоровы будьте, соколы, — воинственно топорщит бороденку дед. — Чаво хотели?
— На постой встать, отец. До завтра. Есть места-то у вас?
— Ишь, — щерится беззубым ртом старик. — Надо же, вот и сыночек у меня сыскался. И красавец-то какой! По всему видать — весь в папулю. Счастье-то какое, на старости лет. Щас зарыдаю, едрена кочерыжка…
Явно издевается, перечник старый. Ну, да ладно, мы не обидчивые.
— А места-то есть, как не быть, — продолжает меж тем отставной головорез старшего пенсионного возраста. — Вас сколько? Человек двадцать пять — тридцать?