Наставники. Коридоры власти(Романы)
Шрифт:
— Надеюсь, наши вкусы совпадают, — поздоровавшись, сказал Браун. — Мы с Кристлом считаем, что для утренней беседы ничего лучше не подберешь.
Через несколько минут появился Кристл; он отрывисто, по-военному пожелал нам доброго утра и без всякого вступления проговорил:
— Винслоу устроил вчера прискорбнейший спектакль. Я не мог отделаться от мысли, что попал в балаган.
Меня позабавило сравнение профессорской с балаганом.
— Он всегда был тяжелым человеком, — отозвался Браун. — И годы ничуть его не смягчили.
— Он не смягчится, даже если доживет до ста лет, — сказал Кристл. — Поэтому-то
Мы сели за стол, и Браун разлил по бокалам вино.
— Я думаю, что начать надо мне, — сказал он. — По чистой случайности это дело в большой степени зависит от меня. Или, говоря иначе, не будь я наставником, нам, возможно, нечего было бы и обсуждать.
— Правильно, начинайте вы, — согласился Кристл. — Но Элиоту необходимо знать, что все это должно остаться между нами. Никому ни слова, понимаете?
Я сказал, что понимаю.
— Прежде всего я должен вас спросить, — сложив руки на груди, начал Браун, — знаете ли вы моего студента Тимберлейка?
— Я разговаривал с ним пару раз, — несколько удивленный, ответил я. — Он не родственник сэра Хораса?
— Именно.
— Сэр Хорас обращался ко мне за юридической консультацией два или три года назад.
Браун удовлетворенно хмыкнул.
— Прекрасно, — сказал он. — Значит, я не ошибся — вы действительно как-то упоминали о нем. Это знакомство может оказаться очень полезным для всего колледжа.
— Видите ли, — снова заговорил Браун, — Тимберлейк — двоюродный племянник сэра Хораса, но родители юноши умерли, и дядя взял его на свое попечение. Он заканчивает университет и в июне будет сдавать выпускные экзамены. Я надеюсь, ему удастся их сдать. Если он провалится, то провалится и наша затея. Он очень славный юноша, но его никак не назовешь одаренным. Тут напрашивается сравнение с юным Винслоу: сын казначея, пожалуй, поспособней, чем Тимберлейк, но разница, в общем-то, невелика.
— Зато между сэром Хорасом и Винслоу разница огромная, — вмешался Кристл. — Наш казначей просто не выдерживает с ним сравнения.
— Да, мне тоже понравился сэр Хорас. — При малейшей возможности Браун охотно соглашался со своим другом. — Он приезжал сюда — на один вечер — недели три тому назад. И кажется, остался доволен успехами племянника. Он попросил устроить ему встречу с кем-нибудь из влиятельных администраторов колледжа. Я решил, что будет полезно дать небольшой званый обед. Ректор, как вы знаете, болел, и, сказать по правде, это пошло на пользу нашему делу. Казначея на такой обед я имел право не приглашать. А вот старшего наставника пригласить было необходимо, но я намекнул ему, что его вряд ли заинтересует тема наших переговоров. Оставался еще декан, который, естественно, и был приглашен. — Браун посмотрел на Кристла с мудрой и по-дружески широкой улыбкой. — Ну, а теперь рассказывайте вы, — предложил он. — Ведь заботы обо всем остальном я переложил за обедом на вас.
— Сэр Хорас опять приехал в колледж, и обед, как всегда у Брауна, прошел великолепно, — принялся рассказывать Кристл. — Нас было всего трое. Должен признаться, что я взволнованно ждал этой встречи. Вы подумайте, чего он достиг — его фирма управляет сетью предприятий с годовым оборотом в двадцать миллионов фунтов! Это поражает воображение, Элиот, именно поражает. Но мне-то хотелось увидеть его вовсе не ради знакомства.
— Если это случится, — вставил Браун со сдержанным удовлетворением, — то вклад, по всей вероятности, будет едва ли не самым большим в истории колледжа.
— Сэр Хорас интересовался нашими планами, — снова вступил Кристл. — Я, по возможности полно, рассказал ему о них. И мне кажется, мой рассказ произвел на него благоприятное впечатление. Меня, знаете ли, поразили вопросы, которые он задавал. — Кристл явно был готов создать себе нового кумира. — Сразу видно, что он привык во всем доходить до глубинной сути. Он расспрашивал меня часа два, а потом высказал несколько суждений, которые прозвучали гораздо толковей, чем иные разговоры членов Совета. И вот, разобравшись в наших делах, он задал мне прямой вопрос: «Какую помощь колледжу вы назвали бы самой действенной?» Когда мне ясен ответ — а тут он был совершенно ясен, — я стараюсь отвечать незамедлительно. И я сказал ему: «Денежную. Максимальную денежную помощь с минимальными условиями». На этом деловой разговор закончился.
— Вы превосходно провели эту встречу, — проговорил Браун. — И его явно смутили ваши слова об условиях…
— Да, он сказал, что ему надо обдумать мое предложение. Но я-то уверен, что, договорившись обо всем заранее, мы избавимся от недоразумений в будущем.
— Победу можно будет праздновать, когда деньги поступят в банк, — заметил Браун, — но я все же твердо надеюсь на успех.
— Поступят, — уверил его Кристл, — если мы не наделаем глупостей. Устав обязывает нас передоверить дальнейшие переговоры казначею. Это, по существу, его работа. Но ведь он как пить дать отпугнет сэра Хораса.
Мне вспомнился сэр Хорас — обидчивый и даже, пожалуй, романтичный, несмотря на свою удивительную деловую хватку.
— Неминуемо отпугнет, — согласился я. — Одна его шуточка — и щедрое пожертвование достанется Оксфорду.
— Я рад, что вы согласны со мной, — проговорил Кристл. — У нас сейчас нет права на ошибку.
— Да, мы не должны упускать такую великолепную возможность, — поддержал его Браун. — Это было бы просто преступно.
На них сейчас держится весь колледж, подумал я. Шаг за шагом, исподволь, укрепляли они свою влиятельность: три года назад, когда меня провели в члены Совета, она еще не была столь прочной. Первое время я, признаться, не понимал, почему они пользуются таким влиянием, но теперь, пожив с ними рядом и присмотревшись к их работе, понял.
Они были очень разные, но их объединяла неподдельная скромность. Они признавали в своих коллегах творческие способности, которых не было у них самих; Кристл по праву считался прекрасным преподавателем классической филологии и глубоко знал свой предмет, однако не написал ни одной сколько-нибудь самобытной работы, а Браун, окончив университет, опубликовал серьезное исследование, в котором разбирал дипломатическую подоплеку Крымской войны, и на этом остановился. Оба считали себя вполне заурядными людьми, любой из них сказал бы, что Ройс, или Джего, или еще двое-трое членов Совета — вот замечательные люди колледжа. Они, правда, могли бы добавить, что эти замечательные люди далеко не всегда здраво судят о делах и зачастую не слишком успешно «управляют».