Настольная книга сталиниста
Шрифт:
Так Сталин попытался подстраховать и себя, и намеченные политические реформы, гарантировать осуществление столь насущной ротации кадров широкого руководства не только в ходе выборов в Верховный Совет СССР, но и выборов в партийных организациях, которые, несомненно, должны были привести к смене регионального руководства — на уровне обкомов и крайкомов. Того же опасалась и партократия, осознавшая реальную для себя угрозу после первых же результатов районных партконференций. Многие секретари райкомов не попали в бюро вновь избранных райкомов, а секретари обкомов и крайкомов получили предельно минимальное число голосов «за» в ходе выборов делегатов на областные и краевые партконференции. И потому попытались проводить выборы по-старому.
Информация об этом заставила узкое руководство, Сталина немедленно откликнуться. 20 марта, всего через две недели после окончания Пленума, Политбюро утвердило циркуляр, подтверждающий резолюцию, принятую членами ЦК единогласно. «Воспретить, — говорилось в циркуляре, — при выборах партийных органов голосование
77
РГАСПИ, ф. 17, оп. 163, д. 1141, л. 69.
78
Там же, д. 1147, л. 98.
Но этим подготовка к предстоящим выборам не ограничилась. За тот же период Политбюро приняло два чрезвычайно важных документа, существенно расширявших число будущих избирателей за счет тех, кто совсем недавно считался врагом советской власти. 13 марта как постановление ЦИК СССР «О прекращении производства дел о лишении избирательных прав граждан СССР по мотивам социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности и о ликвидации Центральной избирательной комиссии ЦИК СССР» (последняя и занималась составлением списков «лишенцев»). [79] 5 мая Политбюро приняло постановление ЦК «О пересмотре судебных приговоров в отношении инженеров и техников угольной промышленности Донбасса». Им предлагалось «Прокурору СССР т. Вышинскому пересмотреть судебные приговоры и снять судимость (вернув избирательные права. — Ю.Ж. ) с инженеров и техников в угольной промышленности Донбасса, осужденных по производственным делам без достаточных оснований или на протяжении последующей работы показавших себя добросовестными и преданными делу работниками». [80] Данный акт означал реабилитацию не одной тысячи человек, осужденных начиная со знаменитого «Шахтинского процесса» чаще всего без каких бы то ни было юридических оснований и вместе с амнистированием осужденных по делу «Промпартии» должен был радикально изменить отношение к Сталину и его окружению, проводимым ими политическим реформам в лучшую сторону.
79
Там же, л. 94.
80
Там же, д. 1140, л. 48; д. 1147, л. 94.
Подготовка публикации избирательного закона проходила в обстановке разраставшейся шпиономании. Чуть ли не ежедневно публиковались газетные статьи, сборники и брошюры под шаблонным названием «Коварные методы и приемы разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры». Шпиономания в любую минуту могла перейти в массовый психоз с непредсказуемыми, катастрофическими для всех, в том числе и для узкого руководства, для Сталина, последствиями.
Для того чтобы не утратить власть, попытаться сохранить контроль за развитием событий, направляя их, пока это было еще возможным, в нужное русло, Сталин пошел на решающий шаг, на полную узурпацию власти. Нарушив Устав партии, а заодно и положение о полномочиях Совнаркома СССР, пренебрегая только что утвержденной новой Конституцией, узкое руководство фактически присвоило себе полномочия Политбюро и секретариата.
Основанием для оформления принципиально новой конструкции власти стала записка Сталина, адресованная членам Политбюро. «Вопросы секретного характера, — говорилось в ней, — в том числе вопросы внешней политики, должны подготавливаться для Политбюро по правилу секретариатом ЦК ВКП(б). Так как секретари ЦК, за исключением т. Сталина, обычно работают либо вне Москвы (Жданов), либо в других ведомствах, где они серьезно перегружены работой (Каганович, Ежов),
81
Там же, д. 1145, л. 63.
14 апреля Политбюро утвердило предложенное решение, расширив его по смыслу: «1. В целях подготовки для Политбюро, а в случае особой секретности — и для разрешения вопросов секретного характера, в том числе и вопросов внешней политики, создать при Политбюро ЦК ВКП(б) постоянную комиссию в составе тт. Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича Л. и Ежова. 2. В целях успешной подготовки для Политбюро срочных текущих вопросов хозяйственного характера создать при Политбюро ЦК ВКП(б) постоянную комиссию в составе тт. Молотова, Сталина, Чубаря, Микояна и Кагановича Л.». [82]
82
Хлевнюк О. В. Указ. соч., с. 188–189.
Так оформилось двухуровневое узкое руководство, присвоившее себе все властные права не только в партии, но и в СНК СССР. В высшую, постоянную его группу, являвшуюся подлинным узким руководством, вошли Сталин, Молотов, Ворошилов и Каганович, а во вторую, дополнительную или вспомогательную, — Ежов, Чубарь и Микоян. Отныне они, и только они, брали на себя право решения всех жизненно важных проблем страны. Объявляли, что будут обходиться не только без участия членов ЦК, но и остальных членов и кандидатов в члены Политбюро, секретариата.
Однако этим реформа властных структур не завершилась. 25 апреля был сделан ещё один решительный шаг на пути концентрации абсолютной власти в руках узкого руководства. «В целях объединения всех мероприятий и вопросов обороны СССР, — констатировало очередное решение Политбюро, — создать при СНК СССР Комитет обороны Союза Советских Социалистических Республик в количестве семи человек: Молотов (председатель), Сталин, Каганович Л., Ворошилов, Чубарь, Рухимович, Межлаук В.». Одновременно упразднялся Совет труда и обороны — орган, в функции которого входили вопросы, которые отныне брал на себя неконституционный Комитет обороны. [83]
83
РГАСПИ, ф.17, оп. 163, д. 1146, л. 113, 170.
Предельно укрепившись во власти, Сталин продолжил начатое в конце 1936 г. перемещение вызывавших опасение первых секретарей. В период с 17 марта по 17 мая руководителя компартии Туркмении Я.А. Попка перевели секретарем обкома АССР немцев Поволжья; первого секретаря Донецкого обкома С. А. Саркисова — директором объединения Донуголь, а на его место перевели Э. К. Прамнэка из Горького, где секретарем стал брат Л. М. Кагановича — Ю. Л. Каганович; в Ярославском обкоме Райнова заменили Н. Н. Зиминым, ранее заведовавшим отделом транспорта ЦК, а потом занимавшим должность замнаркома путей сообщения; И. П. Разумова, долгие годы руководившего парторганизацией Восточносибирского края, заменили А. С. Щербаковым, прошедшим своеобразную стажировку на посту завотделом ЦК. Однако самые серьезные события произошли в Свердловске. Там И. Д. Кабакова, около десяти лет возглавлявшего всю партийную и хозяйственную деятельность этого важнейшего для экономики страны региона, сняли с должности, вывели из состава ЦК, а «дело» его — первого из партработников такого высокого ранга, — передали следственным органам, в НКВД.
Перетряски, перестановки и чистки не ограничились только партийными работниками. 28 марта без каких-либо объяснений Н. Н. Крестинского, в прошлом одного из ближайших соратников Троцкого, с 1921 г. (правда, с двухлетним перерывом) работавшего в НКИД и лишь недавно утвержденного первым заместителем наркома, перевели в Наркомюст, тоже замнаркома; Л. M. Карахана, профессионального дипломата, отозвали с поста полпреда в Турции, долго подбирали новое назначение, но в конце концов арестовали. 11 апреля освободили как не справившегося с работой от обязанностей наркома совхозов СССР М. И. Калмановича, пока лишь понизив в должности. 20 мая с поста наркома легкой промышленности РСФСР освободили старого хозяйственника К. В. Уханова. А тремя днями ранее отправили в ссылку в Астрахань видных большевиков с дореволюционным стажем — И. Д. Орахелашвили, замдиректора ИМЭЛ и члена ЦРК, Ш. З. Элиаву, заместителя наркома легкой промышленности СССР. Наконец, 24 мая за «извращение колхозной политики» сняли с поста председателя СНК Белоруссии Н. М. Голодеда.