Настоящая фантастика – 2015 (сборник)
Шрифт:
– Сколько тебе заплатили, чтобы ты привел меня к боссу? Почем сейчас предательство? Заканчивай маскарад, Ланцелот, ты не спасешь ни одной души, включая собственную! Слишком презираешь людей для этого. Но, похоже, сам поверил, что несешь в мир добро. Кому врешь? Ты жалкий неудачник, у которого ничего нет, кроме иллюзий! Своих и чужих!
Последний восклицательный знак, и я чуть не задыхаюсь от волнения. В середине тирады понимаю – эти слова не для Андрея, я говорю их себе.
Андрей поднимается, болезненно кривится, смотрит
– Много себе позволяешь!
Делает неуловимый жест.
Щелк! Предохранитель слетает, и я сползаю с табурета.
Снова раздваиваюсь, но теперь это почти приятно. Смотрю на себя со стороны – только тонкая нить меня связывает с синеволосой девочкой, ее почти нет. Я будто обживаюсь на новом месте – а-дап-ти-ру-юсь – повторяю по слогам, именно так это и называется. Чтобы почувствовать себя уютно, надо лишь оборвать нить. Но чем-то синеволосая мне дорога, и я медлю.
Вторая «я» знает, что она Рита, и отчаянно хватается за это знание, будто оно может что-то изменить. Рита дает Андрею себя поднять, послушно собирает вещи. Издалека долетают невнятные слова.
– Все хорошо, Маргарита, все хорошо. Считай, ты вскрыла меня. Но ты же знала… Открыться и открыть – всегда одно и то же. Умница, облегчила работу, так проще будет с тобой справиться. Но я не врал, не врал, моя Маргаритка, ты мне действительно нравишься. Иначе не получилось бы… Открыться и открыть. Ты помнишь…
Я не знаю, кто такая Маргаритка, но завидую ей. Она кому-то нравится. Из последних сил пытаюсь не выключиться. Цепляюсь за тонкую нить и не отрываю глаз от синеволосой девушки.
– Сейчас отдохни, – шепчет в ухо сбивчивый голос, меня берут на руки, – ты привыкнешь к чужим мыслям, мне тоже было непросто. Зато мы уникальны. Людей с такой адаптивностью, как у нас, – единицы.
Адаптивность. Адаптация. Мозг мусолит надоедливое слово. Я почему-то смеюсь. Та, которая зовется Ритой, умела прекрасно адаптироваться. В любой личине. И для любой. Но какое это имеет теперь значение?
Картинка блекнет, и я теряю нить.
– Отпусти ее!
И зачем так кричать? Я вздрагиваю, открываю глаза.
– Дер-р-жись от него подальше, Р-рита!
Высвобождаюсь из рук Андрея, послушно отхожу.
А Костя не на шутку взбешен. Первый раз вижу у него в глазах выражение. Жаль, не курю – в самый раз попросить огонька и поджечь от взгляда сигарету.
С радостью отмечаю, что я снова в единственном экземпляре.
Двухметровый Стервятник нависает над Андреем.
– Выметайся, и чтоб духу твоего здесь не было!
– А почему бы нам не спросить даму?
Перевожу взгляд с одного на другого. Десять минут назад я соображала совсем плохо, но слова Андрея о чужих мыслях запомнила.
– Спр-росим. Но дама должна кое-что узнать об Андр-рее Ланце, сотр-руднике «Фэмили». Я пр-роследил, откуда был канал оттока.
Костя переводит дух, рывком подбирает с пола куртку Андрея, выуживает из кармана устройство размером с монетку.
– А вот и вещдок – р-ретранслятор полей! Так что скажете, мэм? И решайте быстр-рее, у нас еще дуэль по р-расписанию.
Открыться и открыть… Я почему-то не думаю, что могло бы стать со мной, если бы не вмешался Костя. И так ясно – оборванная ниточка и пустота вместо синеволосой девушки. Больше занимает мысль, что осталось настоящего в Ланцелоте. И что мне так нравилось в нем – слепленная виртуозами-дриммейкерами личина или отражение моей собственной слабости?
А ведь рыцарю сейчас нужна помощь – и я даю последний шанс.
– Андрей, я соглашусь работать на «Фэмили», пройду всю их чертову систему адаптации, если ты сейчас позвонишь начальству и уволишься. И больше никогда там не появишься.
– Р-рита, чер-рт, что ты твор-ришь??
Игнорирую Костю, подхожу к Андрею. Судорога боли искажает лицо парня. В глазах одно за другим сменяется отчаяние, радость, ненависть, страх. Редкий коктейль! Беру за руку, мысленно прошу – пожалуйста, найди себя! Хоть песчинку, хоть атом!
Андрей тянется за телефоном, рука останавливается у кармана. На секунду Ланцелот замирает и, уже более не сдерживаясь, с глухим рычанием бросается на меня.
Костя без замаха бьет в челюсть и сразу в нос. Грубо, но действенно. Андрей оседает по стенке.
– Рита, зачем ты ср-рываешь мер-ропр-риятие, я всю ночь клинок полир-ровал!
– Простите и спасибо, сэр! Женюсь на вас дважды!
Плетусь на кухню, долго держу полотенце под холодной водой, заодно пытаясь прийти в себя. Осторожно вытираю Андрею лицо, кладу компресс на лоб.
Падаю на диван, скрещиваю на груди руки – никак не могу унять дрожь.
Я знаю одно – во «Фрэнд» не вернусь точно.
Нестерпимо хочется быть собой. Хотя я очень плохо умею это делать. Всю жизнь играла чьи-то роли. Подражала родителям, сживалась с клиентами в одно целое, клепала чужие мечты, как китайцы дешевые гаджеты.
Ухмыляюсь: такая вот уникальность – умею влезать в шкуру любого и оставаться никем. Нет, уж лучше быть обычным человеком.
Андрей тихо стонет у стенки, но глаз не открывает.