Настоящая леди
Шрифт:
Она снова рывком села и спустила ноги на пол. Эдвард беспокойно ворочался во сне. Уж не вернулась ли его болезнь?
Она прошлепала по земляному полу в его угол и присела рядом с ним на корточки. Лунный луч проник в оконный проем и осветил его лицо. Губы его шевелились; он бормотал слова, которые она не могла понять. Потом с его уст сорвался стон, и он довольно разборчиво и явно огорченно произнес: – Изабелла! Изабелла… и ты!
Ровена вдруг застыла, словно окаменела. Поскольку больше он ничего не говорил, она на ледяных ногах прошла обратно и легла. Отчаяние сковало ее сердце.
У слов Эдварда может быть
Глава 19
Хижина была надежным убежищем для всякого, кто хотел скрыться от посторонних глаз. Она располагалась в достаточной близости от деревни Челлингфорд, и Ровена Тиндалл, которую перевезли в замок в четырнадцатилетнем возрасте, обнаружила ее во время одной из продолжительных прогулок по окрестностям.
В те далекие дни ей предоставляли достаточно свободы, хотя в тот день, когда она слишком глубоко забрела в чащу, ей крепко влетело от Лиззи Крофт – и за то, что долго не возвращалась, и за то, куда именно забрела. Лиззи, как никто другой, заботилась о девочке. Идя рядом с Эдвардом Биверли, Ровена смахнула непрошеную слезинку. Лиззи Крофт напомнила ей и о безвременной кончине мамы.
Чтобы не плакать, она заставила себя думать о хижине, где они с Эдвардом нашли приют. Много лет в хижине жила не слишком умная и чистоплотная старуха по имени Мег Даррант. Все в округе знали ее. К ней часто приходили из деревни, чтобы порасспросить кое о чем. Правда, тогда ее называли не ведьмой, а ведуньей. Старая Мег охотно раздавала всем желающим приворотные зелья – в обмен на монеты, которые сыпали ей веселые деревенские девушки. Несомненно, даже тогда старуха жила бедно. Возвращаясь домой, девушки наперебой рассказывали о мудрости старой Мег, о ее огромном черном коте и лесных зверушках, общество которых она предпочла обществу людей.
Лиззи Крофт рассказала Ровене, что случилось Мег Даррант во время гражданских войн. Успех вскружил старухе голову; она, кажется, и впрямь возомнила себя прорицательницей и колдуньей.
Летом 1644 года две девчонки из деревни явились к ней в лесную хижину и умоляли помочь, чтобы их женихи, ушедшие на войну с сэром Хью Челлингтоном, вернулись домой живые и невредимые. Сдуру старуха взяла у них деньги и в цветистых выражениях заверила: скоро они соединятся со своими любимыми. Девчонкам было обещано: их односельчане вернутся с победой.
Может быть, то было зловещим совпадением, но вскоре после вести о смертях и поражении при Марстон-Мур в деревню прибыл один известный пуританин – «охотник за ведьмами». Местные жители были вне себя от горя; и те же самые девушки, которые раньше просили у старой Мег Даррант помощи, теперь охотно выдали ее. Они привели «охотника за ведьмами» к самым дверям ее убогой хижины.
Черный кот, лягушки, жабы и прочие создания, обитавшие у Мег, стали неопровержимыми доказательствами ведьминской природы старухи, Ее объявили черной колдуньей. Старуха отчаянно сопротивлялась; ее схватили и стали колоть длинными иглами, проверяя, потечет ли кровь. По какой-то
Ровену пробрала дрожь. Бросив на нее вопросительный взгляд, Эдвард Биверли остановился и поудобнее перехватил узел с их жалкими пожитками.
– Устала, Ровена? – ласково спросил он.
– Нет, – ответила она сдержанно. Она не забыла о том, как ночью он звал Изабеллу. – Я… думала о бедной старой Мег Даррант.
Эдвард удивленно приподнял брови.
– По-твоему, она и в самом деле умела ворожить? – спросил он. – Уж не боишься ли ты ее проклятия, которое пало на нас за то, что мы посмели поселиться в ее хижине?
Ровена снова вздрогнула.
– Ее постигла такая ужасная смерть, – прошептала она. – Я уверена, что она была обыкновенной глупой старухой, которой нравилось слыть гадалкой. Я рассказывала тебе о том, что случилось после того, как ее… как она умерла? Хижину пытались сжечь, но она не горела, сколько бы дров ни подбрасывали в костер, разложенный вокруг. Тогда, по словам Лиззи, решили, что сам дьявол охраняет это строение.
– Нам повезло, что хижина не сгорела, – заметил Эдвард, широко улыбаясь.
– Наверное, с тех самых пор никто не ходит сюда, – продолжала Ровена. – Мы с тобой – первые, кто вошел в хижину после смерти старой Мег. Деревенские ни за что сюда не пойдут. Они говорят, что здесь водятся привидения.
– Так ты веришь в привидения, милая? – спросил Эдвард, задетый ее сдержанностью.
Ровена вздохнула.
– Я в самом деле сама не знаю, во что я верю, – Призналась она. – Говорят, духи жителей Челлингфорда, погибших в битве, бродят по погосту у церкви. – Она попыталась улыбнуться. – Но мне кажется, что я только тогда поверю в духов, когда увижу хотя бы одного собственными глазами!
– Вот как! Значит, думая, что по кладбищу бродят привидения, ты отважилась пойти туда ночью, чтобы предупредить меня об опасности! – напомнил ей Эдвард, и глаза его увлажнились.
– Да, – коротко ответила Ровена.
Ему ни к чему знать, отчего так изменился ее тон. В ту ночь она пришла предупредить его о том, что он больше не может рассчитывать на помощь Челлингтонов. И, тем не менее, он до сих пор лелеет в душе мысли об Изабелле и даже зовет ее во сне!
– Я обязан тебе жизнью, – тепло продолжал Эдвард. – А ты, милая… наверное, невзлюбила меня за то, что я назвал тебя пуританочкой?
Ровена посмотрела в сторону, сквозь деревья.
– Я никогда не говорила, что невзлюбил тебя, – медленно проговорила она.
– Ах… я вспомнил нашу первую встречу, – вдруг оживился Эдвард. – Ты была тем рыжеволосым постреленком на яблоне? Я спустил тебя на землю, а ты протянула мне яблоко.
Ровена чуть не подпрыгнула от радости.
– Я думала, ты давно забыл об этом, – сказали она, и губы у нее сами собой растянулись в улыбке. – Я дала тебе яблоко, а ты… поцеловал меня шлепнул и велел хорошо себя вести. Тогда мне было пять лет, – тихо добавила она и продолжала другим тоном, досадуя на себя за слабость: – Тогда ты приехал в замок, чтобы сделать предложена моей кузине Изабелле.