Настоящая принцесса и Наследство Колдуна
Шрифт:
Лизе кое-как удалось добиться того, чтобы ее отпустили с одним-единственным кучером и даже без лакея на запятках. До дверей книжной лавки они с Левкой как-нибудь дойдут, все-таки при карете имеется кучер, а у Левы — трость.
Горожане, завидев синюю звезду на серебряном фоне, украшавшую дверцы кареты, отрывались от своих будничных дел и кричали вслед «ура». Лиза все больше сникала: Радинглен и его обитатели знать ничего не знали о происходящем во дворце. В Первый день года они полюбовались на молодого короля, получили и поднесли подарки и простодушно радовались празднику. А может быть,
Чувствуя, что лицо у нее перекашивает от подступающих слез, Лиза спряталась вглубь кареты. Нельзя с таким лицом махать подданным в ответ на их искренние крики «ура». И разговаривать с Левой тоже нельзя, а жаль — вот спросить бы у него, почему Марго в последнее время зачастила с ним в гномские подземелья…
— Мелиссина аптека, — заметил Лева, — до Гарамонда совсем близко. Да, совсем вылетело из головы, — спохватился он, — тебе зачем к Гарамонду на урок?
— Первое занятие… по истории Радинглена… — пробормотала Лиза. — Бабушка велела учить…
— Нет, — помотал головой Лева. — Сейчас не до уроков. Я заранее послал Гарамонду записку, чтобы он приготовился, так вот, мы его сейчас расспросим про портрет — помнишь, Илья Ильич советовал? История портрета — это ведь тоже история Радинглена, не придерешься.
Идея показалась Лизе здравой. Точно, ведь Гарамонд-старший и писал королевский портрет! А Бабушка про маму толком рассказывать не пожелала! Может, Гарамонд и про мамино волшебство что-нибудь знал? Вдруг?!
Карета миновала очередную ледяную скульптуру, изображавшую хозяина с миской рыбы и трех котов в придачу. Скульптура сверкала на ярком солнце, как алмазная.
Вот и лавка Гарамонда, и позванивают на ветру медные страницы вывески в виде книжки.
Летописец и Хранитель города Гарамонд уже поджидал их и помог Леве подняться на крыльцо. Гарамонд еще не успел оправиться от новогодней простуды, поэтому разговаривал тихо, сипловато, и был до самых ушей закутан в теплый шарф.
— Добрый день. — Поклонившись принцессе и Леве, Гарамонд снял с очага чайник и обстоятельно заварил чай. Похоже, чай составляла жена Гарамонда, Мелисса, потому что по заставленной книжными полками комнате поплыли летние запахи смородинного и земляничного листа. Чашки и прочее Гарамонд аккуратнейшим образом расставил на одном конце стола, а чернильницу, перо и несколько толстых томов с бумажными язычками закладок приготовил на другом.
— Начнем с картины, — сразу же предложил Лева, протирая платочком запотевшие очки.
— Превосходно. — Налив гостям чаю, Гарамонд вытащил откуда-то потрепанную тетрадь в кожаном переплете. — Вы пейте, а я пока буду рассказывать. Вот это, Ваше Высочество и доблестный Лео, дневник моего отца, Гарамонда-старшего. Наряду с официальной летописью Радинглена, — Гарамонд ласково похлопал по толстым томам, — он вел еще и записи для себя. Как вы, наверно, догадываетесь, личным впечатлениям и заметкам в летописи не место, поскольку летописцу не пристало говорить о себе, его дело — рассказывать историю королевства. Но вместе дневник и летопись дают достаточно сведений. Что именно вы хотели бы узнать?
Лиза нервно щипала плюшку, не зная, с чего
— А почему именно ваш отец был придворным художником? — спросила она.
— Для всеобщего удобства, — улыбнулся Гарамонд. — Отец увековечивал знаменательные события и пером, и кистью, ведь он больше всех знал о том, что творится во дворце. Кстати, при его жизни дневник даже показывал картинки — стоило открыть нужную страницу, и над ней всплывало изображение того, что описано. Но потом, после… — Гарамонд запнулся, — когда дневник утратил хозяина, он утратил и это волшебное свойство.
Вот и хорошо, с облегчением подумала Лиза. А то показали бы мне сейчас маму с папой, живыми и невредимыми, я бы заревела в три ручья, и, может, не я одна!
Лева посмотрел на Лизу с молчаливым укором — мол, не по делу спрашиваешь. Затем полез в карман пестрого жилета, вязаного подарка Маргариты, и, как заправский сыщик, извлек блокнот и ручку.
— Нам нужно выяснить, при каких обстоятельствах был написан королевский портрет и кто мог его заколдовать. — И Лева вкратце рассказал Гарамонду обо всем, что случилось за последние дни.
— Волшебная картина? Но мой отец не был волшебником, — уверенно ответил Гарамонд. — Другие обязанности для королевства он исполнял, — тут Лева и Гарамонд многозначительно переглянулись, — а вот колдовать — нет, не колдовал.
Значит, чары на картине все-таки от мамы, убедилась Лиза. Знать бы, почему Уна то колдовала, то нет…
— Гарамонд, — решилась Лиза. — А вдруг чары на картину навела сама королева Уна — пока позировала? Или потом?
Лева посмотрел на нее удивленно. Лиза ответила ему умоляющим взглядом.
— Никогда не слышал, чтобы ее величество Уна колдовала, — подумав, произнес Гарамонд. — Отец говорил, что она никогда не проявляла интереса к магии. Он ведь учил королевских детей истории, как и я — вас. И упоминал в дневнике о том, что королева Таль распорядилась пресекать любые разговоры, касающиеся магии, да дети и не задавали подобных вопросов.
— А почему Ба… королева Таль не разрешила ему говорить о магии? — спросила Лиза.
— Неизвестно. Я знаю лишь, что это произошло после того, как Инго и Уна исчезли на целый день. — Гарамонд зашуршал отцовским дневником, поглаживая обложку, будто спинку живого существа. — Здесь говорится, что во дворце тогда поднялся ужасный переполох, а когда дети нашлись, то или не смогли, или не пожелали объяснить, где были. Уну в наказание заперли в ее покоях. Инго наотрез отказался идти на урок без нее, и отец получил от ее величества Таль распоряжение — о магии с Уной впредь ни слова. Отец пишет, что хотел посоветоваться с Филином, но его тогда в Радинглене не было.
— Ничего себе, — сказал Лева, не поднимая головы от блокнота, и непонятно было — о потеряшках он или об отъезде Филина. Лиза уже слышала эту историю от старенькой горничной Фифи.
— Господин Филин уезжал неоднократно, — пояснил Гарамонд. Лиза насупилась. Она слышала, что Филин иногда обижался на Бабушку и исчезал надолго, чуть ли не на год, но всегда возвращался, и оказывалось, что лучше него придворного мага найти так и не удалось. Ох уж эти взрослые с их тайнами! И она решила перевести разговор на другое: