Настоящее сокровище

Симмонс Сюзанна

— Можно сделать еще лучше! — Митчелл посмотрел на нее с удивлением. — Четыре пары глаз еще лучше, чем две, правда?

— О ком вы говорите?

— Об Элис Фрэйзер и вашем Маккламфе. Вы можете доверять Элис. Она шотландка до мозга костей. К тому же не болтлива.

— А вот это действительно ценное качество.

— Мы разобьемся на две команды. В одной — мы с вами. В другой — Йен и Элис.

— Мальчик — девочка, мальчик — девочка.

— Я подразумевала другое. В каждой команде должен быть человек, хорошо знакомый с планировкой дома и сада.

Митчелл

почувствовал себя дураком.

— Значит, договорились? — спросила Тори.

— Договорились, — кивнул он.

— Когда вы хотели бы начать?

— Завтра?

— Отлично. С утра и начнем.

Только бы не слишком рано, подумал он.

— Ну разумеется, — щебетала она, — вы с Маккламфой должны будете перебраться на это время в Сторм-Пойнт.

— Спасибо, но…

— Никаких «но».

— Хорошо, спасибо.

— Не стоит благодарности. Они продолжали идти.

— А как вы узнаете, какая из «Викторий» является ключом к разгадке вашей тайны? — спросила наконец она.

— Это долгая история, — ответил он.

— Еще одна долгая история?

С той разницей, что эту он не собирался ей рассказывать. Ни сейчас, ни потом.

— Возможно, когда-нибудь я вам ее и расскажу, — поддразнил он девушку, дернув ее за выбившийся локон. — Если вы очень этого захотите.

— Ну, а чего бы вам хотелось больше всего на свете? — неожиданно спросила Тори.

Это было легко.

— Найти все «Виктории» и увезти их с собой в Шотландию.

Лицо Тори озарилось улыбкой.

— Ну а кроме этого чего бы вам хотелось?

Они уже входили в Сторм-Пойнт. Митчелл задержался с ответом всего на секунду.

— Починить крышу.

— Крышу?

— Есть такая африканская пословица: «Мудрый человек в первую очередь делает крышу».

— И где вы собираетесь ее чинить?

— В замке Сторм. Крыша здесь протекает во многих местах. А чего бы хотелось вам?

Тори взглянула на большой каменный дом.

— Вы знаете, всю свою жизнь я проводила лето в Сторм-Пойнте. Я очень люблю этот дом.

— Но?

— Но больше всего на свете мне хотелось бы убежать из него.

Ночью Митчелл долго не мог уснуть. Виктория Сторм завладела всеми его мыслями. «Ну должен же быть хоть какой-то способ, чтобы избавиться от этого наваждения?!» — в отчаянии думал он.

Он призвал на помощь все свое спокойствие и самообладание, которыми так гордился. Однако ничто не помогало. Образ Тори преследовал его: отблески солнца в ее волосах, когда она брела рядом с ним по песку; ее улыбка и низкий грудной смех, вызывавший у него сладостное томление; волнующий контур бедер, обрисовавшихся под просторными шелковыми брюками, когда она отряхивала с них песок.

Он едва удержался тогда, чтобы не предложить ей свою помощь.

Он вспоминал эту девушку, ее запах и удивительный, ни на что не похожий вкус ее губ.

Митчелл резко сел в постели, отбросил простыни и спустил ноги на пол. Тело его стало влажным от пота, несмотря на прохладную ночь; возбужденная плоть была готова взорваться.

Усталость, злость,

желание — он совсем потерял голову. Митчелл встал, подошел к окну, отдернул плотный занавес и стал смотреть в ночную тьму.

Должен же быть какой-то способ забыть ее. Должен! Митчелл Сторм, глава клана и рода Стормов, дал людям клятву. И сейчас он должен думать о том, как выполнить ее.

Когда он наконец стал забываться сном, серая предрассветная дымка над океаном начала уже рассеиваться и ему пришли на память строки еще одного шотландца, сэра Вальтера Скотта: «Какой прочной сетью мы опутываем себя, когда начинаем лгать».

Глава 8

— Конечно, это несправедливо, — сказала Тори Митчеллу, когда они прервали поиски и собрались в ее кабинете выпить по чашке чая. — Все, что можно было найти, вы с Маккламфой уже отыскали.

В центре комнаты стоял невысокий круглый стол, покрытый льняной скатертью с великолепной ручной вышивкой. Серебряный чайный сервиз, один из дюжины тех, что находились в постоянном пользовании в Сторм-Пойнте, поблескивал начищенными гранями. Служанка принесла многоярусное фарфоровое блюдо, на котором располагались свежеиспеченные булочки, охлажденные пирожные, традиционные английские бисквиты, хрустящие тосты с джемом, политые растопленным маслом, и самые разнообразные сандвичи.

Элис разливала чай.

— Вам с молоком, мистер Маккламфа?

— Да, пожалуйста.

— Сахар, мистер Маккламфа?

— Пожалуйста.

— Один или два кусочка, мистер Маккламфа?

— Два, пожалуйста.

Элис передала рыжеволосому гиганту хрупкую фарфоровую чашку. Поселившись в Сторм-Пойнте, Маккламфа вдруг начал стесняться своего огромного роста. Вот и сейчас он ссутулился, стараясь уменьшиться в размерах, но без видимого результата — высокая спинка старинного стула доходила ему лишь до середины спины.

— Благодарю вас, мисс Фрэйзер.

— Не стоит, мистер Маккламфа.

— Можно просто Маккламфа, — сказал он, и лицо его внезапно залилось краской. — Или Йен.

— Д как предпочли бы вы сами? — спросила его Элис Фрэйзер. Ее было не так-то просто смутить.

Великан Маккламфа долго рассматривал свои руки, потом поднял большую голову и посмотрел прямо в глаза Элис Фрэйзер:

— Я бы предпочел, чтобы вы называли меня Йеном, если это не покажется вам слишком фамильярным.

— Ничуть. А вы можете называть меня Элис. Йен расплылся в улыбке.

— Ты еще не высказала свое мнение, Элис, — сказала Тори, возвращаясь к предмету разговора. Она поставила чашку и потянулась за бисквитом.

— Конечно, ты права. Мы с мистером Маккламфой… Йеном дважды обошли сад — утром и потом после ленча. Есть только одна статуя, которая подходит под описание, которое дал нам лорд Сторм.

Митчелл проглотил последний кусок шоколадного пирожного, которых съел уже не меньше полудюжины. Он как-то обмолвился, что обожает шоколадные пирожные, и Тори запомнила это и велела приготовить их для дорогого гостя.