Настоящее в будущем
Шрифт:
— Не в этом, Робин. Ты забыла уже? Здесь нет выхода. Туннель защищен магией. И он слабее в определенных местах. Вспомнить бы эту чёртову мамину карту…
— Которая бы тебе никак не помогла, — возразила Робин. — Даже в самом тёмном туннеле есть свет…
— В конце…
— Не смешно. Мы можем сами создать этот свет. Создать искру. Давай, помоги мне!
— Я не смогу, — пролепетала Коль, — я…
— Я, я, я, — передразнила Робин. — Ты, может, и не только ведьма, но всё-таки ведьма!
Робин была права. Она всё-таки была
Коль зажмурилась, успокоилась и попыталась создать свою молнию. На удивление ей это быстро удалось, но продержалась молния недолго, мелькнула и сразу погасла. У Робин, как обычно, вышло лучше, и она выпустила свою в потолок, а потом ещё одну. Коль присоединилась, и когда их молнии синхронно ударили вверх, по потолку прошли электрические заряды, и часть его обвалилась, заставив девушек броситься в разные стороны.
— Говорила же, — улыбнулась Робин, отряхиваясь от грязи. — В каждом туннеле есть свет.
Потихонечку они выбрались наружу, где было ещё довольно светло, и побежали по лесу, правда, не очень быстро. Всё всегда повторялось. Перепрыгивая через выступавший из земли корень дерева, Робин опять упала, почти как тогда, пять лет назад, а Коль также подбежала к ней и с таким же отчаянным остервенением дергала за руку, поднимая на ноги.
— Вечно ты… — раздосадовано прошипела Коль. — Ноги совсем тебя не держат. Легче было бы вообще переместиться.
— Я пробовала, — хрипло сказала Робин. — Не выходит.
И они увидели его, кошмар из прошлого, слугу-уродца. Он не был радостным, ничего не говорил, только подступил к ним и смотрел. Робин, пацифистка по натуре, ратующая за запрет на применение магии к людям, опять сделала исключение в схожих обстоятельствах, да вот только уродца её заклинание не настигло. Их будто парализовало. Коль же парализовала вдвойне, ведь за спиной раздался этот жуткий голос.
— Чего стоишь? — рыкнул Синдальт на уродца. — Хватай девчонку.
Уродец сделал пару шагов в сторону Робин.
— Да не эту! Эту брось! Другую хватай!
И уродец схватил Коль и потащил за своим новым господином, назад, в туннели. Её привели в комнату, которую шерифы и Крюк, видимо, тогда пропустили, как и уродца. Комната была большой, просторной и утопала в роскоши. Дорогие вещи, дорогая мебель, дорогая отделка. Кто-то любовно приготовил эти покои для собственного удовольствия, кто-то, умерший уже давно. Коль усадили на один из стульев за стол и оставили ненадолго без внимания.
— Бесполезный ублюдок! — рычал Синдальт. — Тебе было поручено одно-единственное задание, которое ты умудрился провалить! Пленники сбежали у тебя из-под носа! Зачем она вообще с тобой нянькалась столько лет?! А и правда, зачем?
Синдальт лёгким небрежным движением сломал уродцу шею. Мёртвая искалеченная тушка ударилась о земляной пол. Коль стало его немного жаль, совсем немного.
— Зачем я тебе? — спросила она Синдальта. — Зачем? Во мне нет ничего особенного.
—
— Папа? Ты не убьёшь его…
— Почему?
Да, действительно, почему?
— Это не так просто, — сказала Коль. — Ты проиграешь.
— О нет! — ответил Синдальт. — Теперь это просто. Я знаю про кинжал. Давно знаю. Побольше твоего знаю.
— С чего ты решил, что он отдаст тебе кинжал?
— Потому что ты, глупенькая, ему дороже, — он рассмеялся. — Тёмный с семьей! Кому расскажешь — не поверят. Если бы было, кому рассказывать. Твой отец уникальный идиот. Он мог бы весь мир получить, а разменивается на пустяки и сентиментальные глупости. Ты знаешь, она всегда говорила, что любовь гарантировано убивает людей. Стоит только правильно надавить. Люди из любви совершают глупости. Вот возьмём твоего отца… Как только он увидит твоё милое личико, то сразу отдаст всё, что я захочу.
— Откуда ты знаешь её?
— Она сделала меня тем, кто я есть.
Коль почувствовала, что начинает плакать, попыталась подавить это, но слёзы всё равно брызнули из глаз.
— О… — издевательски протянул Синдальт, — не убивайся ты так! Долго плакать по нём не придется. Часу не пройдёт, как ты отправишься следом за ним. А может, и ещё кто…
Зазвонил её телефон. Она только сейчас сообразила, что у неё забрали все вещи.
— Румпельштильцхен! — ответил Синдальт на звонок. — Сразу скажу, что она здесь, но подойти не может. Хочешь назад, а? Да. Так я и думал. Так вот, друг мой, следуй за своим чудненьким компасом — приведёт к месту встречи. Условия освобождения обговорим там.
Он бросил трубку, возбуждённо покачался на стуле и обратился к ней:
— Настало время перемен.
Синдальт переместил их на какую-то пустующую парковку. Коль даже не смогла сообразить, где это, какая улица, какая часть города. Важно было то, что Голд уже стоял там и ждал их, нервно дергая рукав своей белой рубашки. Его лицо даже описывать не стоит, не придумано ещё слов, чтобы такое описать. Синдальт схватил Коль за шею, её вновь охватила та же боль, что и в брошенном доме, только чуточку слабее.
— Отдай кинжал, брось на землю, или я вскипячу ей кровь меньше, чем за минуту, — сказал Синдальт. — Отдашь кинжал, и она будет жить.
Конечно же, он отдал кинжал, бросил его на землю, без единого сомнения.
— Теперь отпусти её, — глухо сказал папа.
— Мне нужно знать, что он настоящий, — нагло пропел Синдальт. — Как проверить?
Коль бы прыснула со смеху, будь ситуация менее плачевной. Синдальт ничего не знал о кинжале, воспринимал его лишь как оружие, а не как оковы. Страшно было подумать, что бы пришло этому ублюдку в голову, знай он всю правду? Знал ли папа, что Синдальт ничего не знает о кинжале? Но даже если знал, то всё же принёс настоящий и отдал тоже настоящий, не желая рисковать ею.