Настоящее в будущем
Шрифт:
— А, впрочем, неважно, — Синдальт не спешил отпускать её, нагнулся за кинжалом, крепко стискивая её горло. — Скоро проверим.
Коль нужно было что-то сделать и сделать быстро. Она вспомнила про пирс, вспомнила, что светилась тогда вся, всем телом. Надо было только сильно испугаться или разозлиться, сконцентрироваться и ударить. Так как злости и страха в ней было предостаточно, то всё получилось. Синдальта отшвырнуло, но недалеко. Локтем она ударила его в грудь, затем выбила кинжал из рук. Папа на месте тоже не стоял, подскочил, начал душить Синдальта при помощи магии. Кинжал оказался в руках Коль. Спровоцированная ярость ещё клокотала, и она кинулась
— Коль, нет… — раздался тихий, но твёрдый голос отца.
Всё произошло слишком быстро. Каким-то образом Синдальт поменялся с отцом местами, и кинжал вошёл в грудь Румпельштильцхена.
— Уф… — услышала Коль голос Синдальта, — чёрт! Как же близко это было!
А затем он исчез. Папа не издал ни звука, смотрел на неё широко открытыми глазами, губы скривились в одной нервной быстрой улыбке, после которой тоненькая струйка крови вытекла изо рта, а затем он судорожно выдохнул и… умер. Его тело начало заваливаться, Коль пыталась его удержать, плавно опустить на землю и получила неожиданную помощь в этом деле. Белль… Откуда она взялась? Откуда, чёрт возьми, она появилась? Он лежал у неё на руках, а она пару раз его дернула, будто пытаясь разбудить. Большие непонимающие синие глаза… Она ещё не осознала произошедшего.
— Коль… — прошептала она, — как же так? Коль, стой…
Но Коль убежала, а потом переместилась в лес. Она испытывала такую невыносимую боль, что лучше бы ей действительно вскипятили кровь и убили на месте, будто кто-то выдёргивал её сердце из груди, обращал в прах, восстанавливал, возвращал обратно и проделывал всё это ещё раз. Все океаны мира не смогли бы, обрушившись всей своей мощью, унести эту боль прочь. Она не чувствовала ни рук, ни ног. И вероятно, она плакала, но не замечала этого. Кинжал всё ещё был зажат в её руке. С кривого лезвия стекала кровь, открывая новое истинное имя Тёмного: Колетт Голд. Кажется, её стошнило. Затем вернулась ярость, и Коль бросилась с кинжалом на беззащитное дерево, стесала кору с огромного участка, ободрала руки… Била, видимо, не только кинжалом. Ещё она ходила взад-вперёд, то досадливо пиная всё подряд, взрывая ногами землю, то обессилено заламывая руки, запуская пальцы в волосы, взлохмачивая их. Это всё не могло быть правдой, не должно было быть правдой, но было. И изменить ничего нельзя… Коль подумала о магическом песке, но в любом варианте всё заканчивалось так же, а перемещаться на большее время назад было опасно и бессмысленно. Теперь ей придется как-то жить с этим. Или не придётся?
Коль сжала кинжал покрепче и направила себе на грудь, но внезапно тихий спокойный голос раздался у неё в голове, голос отца: «Нет, Коль». Нет. Она не могла убить себя. И тогда она просто опустилась на землю и снова заплакала. Пришёл Роланд, говорил что-то глупое, а что, она смогла вспомнить только потом, гораздо позже. Нельзя было его винить: он, правда, хотел, как лучше, и зла ей не желал. Она отвергла его, отвергла насовсем, ради него самого, и переместилась прочь, не хотела никого видеть. Все дальнейшие поступки она совершала как-то неосознанно: украла волшебный боб, ушла через портал в Зачарованный лес, скиталась там несколько дней кряду, а потом получила неожиданную поддержку и укрытие.
Время лечит, ослабляет любые страдания, но это был не её случай. Тёмный не позволял ей забыть, Тёмный обострил до предела все её чувства. Она не знала, что человек вообще способен столько чувствовать одновременно, но всё же она научилась как-то справляться с этим. Мысли о самоубийстве ещё не
Прошло три года. За это время Синдальт неплохо разошёлся в Сторибруке, мстил за то, что не получил желаемое, искал её. Коль не винила себя в гибели тех, кто попался под его горячую руку: всегда виноват преступник, а не жертва. Ещё она знала, что пока она здесь, прячется, Синдальт и пальцем не тронет её близких: кем-то же надо её шантажировать в случае возвращения. А потом он ушёл. Генри с помощью своей книги выяснил, что Синдальт отправился в прошлое, в 2015: Коль вернулась в город и подслушала его разговор с Реджиной. Генри собирался отправится следом, только вот это не было его делом. Это было её делом. Ущерб, который Синдальт мог нанести, страшно было представить, а потому она решила отправиться за ним и сделать все необходимое, абсолютно всё. Только сначала ей нужно было поговорить кое с кем.
Его похоронили рядом с Бэйлфаером. Чёрное имя на белоснежной плите, настоящее имя. Даты рождения не было, только дата смерти — 19 мая 2030 года. Коль вдруг вспомнила, что было сейчас было как раз девятнадцатое…
— Здравствуй, папа, — выдавила она из себя. — Я больше не знаю, что сказать. Были слова… Но слова… Они ничего больше не значат.
Коль сняла с шеи подвеску в виде звезды, хотела просто бросить, но вместо этого опустилась на одно колено и бережно положила рядом.
— Вот… Вряд ли это мне теперь нужно… — всхлипнула она, тут же вытирая слёзы руками. — Я вообще не уверена, что мне что-то теперь нужно… Прости меня… Знаю, что простишь. Всегда прощал… Всегда за всё прощал. А я вот не смогу. Прощай, пап.
Нечто блестело в невысокой траве рядом с её талисманом. Брелок Робин… Коль рассеянно сунула его в карман и поднялась на ноги, погрузившись в забытье, из которого вывела её Белль, возникшая ниоткуда. Вся в чёрном, глаза закрыты непроницаемыми чёрными очками. В руках у неё были цветы. Всего два — красная гвоздика и красная роза. Гвоздику она положила на могилу Нила Кэссиди, а розу, немного помедлив… Алая роза на белой плите, алая кровь на белой рубашке.
Они стояли рядом, боясь смотреть друг на друга.
— Я знала, что однажды найду тебя здесь, — на удивление спокойно произнесла мама.
— Да. Ты искала меня? — спросила Коль, имея в виду не «сейчас», а «вообще», и Белль поняла это.
— Нет, — прозвучал ответ, — нет никакого смысла искать того, кто не хочет быть найденным. Я ждала тебя.
— А если бы я никогда не вернулась?
— Я бы ждала всё равно. В конце концов, только это мне и осталось. Ждать…
Сердце Коль заныло от тоски, вины и боли.
— Хорошо, что его похоронили здесь, рядом с Бэем, — сказала Коль, стараясь вновь не заплакать. — Никто никогда бы не смог потеснить Бэя в его сердце.
— Тебе это удалось.
Белль сняла очки и наконец посмотрела на неё. Лучше бы не смотрела. Усталые, измученные, безжизненные синие глаза, жалкое подобие того, что было раньше. Вокруг глаз пролегли морщины. Только сейчас Коль заметила, что мама слегка поседела.
— Коль… — Белль попыталась взять её за руку, но не смогла.
— Нет. Мне пора, — отпрянула она. — Прости меня… Пожалуйста, прости… Я должна идти.
И Коль переместилась, но переместилась недалеко, желая последний раз посмотреть на свою мать.