Настоящие индейцы
Шрифт:
– Кер, вон тот парень знает федеральный, – сказала я, вернувшись на лужайку.
– Почему он тогда нас не выдал?
– Надеется получить награду. Поговорите при нем о чем-нибудь. Повздыхайте, мол, жаль, что умрем и наши сокровища, которые мы спрятали, так никто и не найдет.
– Я понимаю, – кивнул Кер. – Иди к женщинам.
Когда я вернулась на полянку, взгляды у женщин переменились. Мертвое отчаяние на личике Дженни сменилось робкой надеждой, Санта деловито осматривала свою обувь, и даже Моника чуть ожила.
Стража зашевелилась, Санта сказала:
– Еду несут.
От
– Это еще ничего, – пробормотала Дженни, – вчера почти все выплеснули. Делла, поешь обязательно, кормят один раз в день всего.
Варево не просто пахло – оно воняло. Воняло отвратительно, но, несмотря на это, я ощутила, как рот наполнился слюной. Когда я последний раз ела? Двое суток назад, кажется.
На вид еда была еще хуже, чем на запах. Я старалась не думать о том, какова она на вкус. Мужчины подтянулись ближе, даже Гай Верона подполз. Ида уже чавкала.
– Ее кормят нормальной едой, – сказала Дженни.
– Конечно! – тут же отозвалась Ида. – Потому что я будущая мать, мне необходимо хорошо питаться, чтобы ребеночек был здоровеньким! Даже индейцы это понимают!
Моника горько заплакала. Санта внезапно влепила ей подзатыльник:
– А ну слезы вытри и ешь!
– Я не могу… – простонала Моника.
– Можешь, – приказала Санта.
Варево было еще горячим. В жидкой каше плавали непонятные куски.
– Для пленных варят еду из самого нечистого, что есть на земле, – сказал Кер. – Ящерицы, змеи, жуки, черви. И заправляют плохой крупой, какой даже своих рабов кормить нельзя.
– Подумаешь, ящерицы, – бодро сказала я и пальцами выловила нечто. Ага, похоже, мне достался толстый червяк. Все выжидательно уставились на меня. В конце концов, а что такого страшного в червяке, подумала я, та же креветка, даром что сухопутная и без панциря. И откусила сразу половину. Моих товарищей по несчастью отчетливо перекосило. Я из чистого упрямства прожевала. Проглотила. – Н-да. Я думала, вкуса будет больше.
– А на что похоже? – с интересом спросил Макс. – А то мы тут червей не ели. К змеям я привык, а вот черви…
– На вареную куриную кожу, только без жира, – ответила я. – Да и по консистенции почти то же самое.
Макс хмыкнул и запустил руку в котел. Нашел червяка, съел.
– Фигня, – заявил он. – Но получше вареной змеи. Костей, по крайней мере, нет.
Через головы товарищей я видела ближайшего стража. Он глядел только на меня и с ужасом.
– Санта, а у индейцев есть поверья, связанные с людьми, которые едят червей?
– Есть, – она неспешно отхлебывала из пригоршни горячую кашу. – Если человек съедает червя и не сблевывает его, то это колдун. Колдунов так и испытывают – дают им червя.
– Зачем их испытывать?
– Чтобы недостойные не называли себя колдунами, конечно.
– И как индейцы поступают с колдунами?
– Мы сторонимся их. Они не той природы, что мы. Кто-то их так боится, что говорит, будто презирает. Их не пускают в дом, потому что,
– А что будет, если колдуна убить? – этот вопрос занимал меня больше всего.
– Дух, который помогает колдуну, отомстит за него.
– Полезная информация, – сказала я и доела червяка. – То есть колдуна нельзя казнить?
– Можно, если по справедливому приговору. Но надо задобрить Духа. А колдуны нарочно не говорят, какой Дух им помогает и как его задобрить. Поэтому Дух все равно мстит.
Макс кривился-кривился, потом встал и быстро ушел. Донеслись характерные звуки. Страж просветлел.
– Коммандер не колдун, – заметила Санта, – а ты колдунья.
– Давай подождем еще, – осторожно заметила я и выловила следующего червя.
Макс вернулся.
– Зря я утром рискнул болотной воды попить, – объяснил он. – Меня от нее сразу замутило. Я потом поем, когда желудок успокоится.
Стражи тихонько совещались между собой, поглядывая на меня. А я довольно быстро наелась и отошла. Небо стало хмуриться, вскоре посыпался легкий дождик. Страж выдал Керу глубокую плошку – собирать дождевую воду. Я поежилась, подумав, что мокнуть придется всю ночь, костра для нас не разведут, и к утру у всех, кроме, может быть, меня да Макса, начнется лихорадка.
К сумеркам дождь усилился. Ида ворчала и возилась под плащ-палаткой. Снова пришли два раба, натянули над ней легкий навес. Нам, естественно, укрытия не досталось, а Ида и не подумала нас позвать, хотя рядом с ней уместилось бы еще пятеро. Но куда там, ей же нужны удобства. Потоки воды не мешали комарам облеплять все открытые части тела, и я скоро устала сгонять их.
Мы сидели плотной кучкой, сохраняя остатки тепла. Спина к спине, бок к боку. В ямках на земле копилась вода. Раскисшая почва медленно просачивалась сквозь швы, и вскоре мне стало казаться, что под одеждой я грязнее, чем снаружи.
Стемнело. Ида захрапела.
– Вот же сука какая, – с чувством, но тихо сказала Дженни. – Макс, зачем ты с ней связался?
– Она не была такой, – за него ответила Санта. – Она была просто глупой и несчастной. А на Саттанге в нее вошел Дух и показал ее суть. На Саттанге в каждого входит Дух и показывает суть. Уж у кого какая есть.
Кер и Тан поднялись и отошли в сторону, поближе к стражу, который мог знать федеральный. Я услышала их жаркий шепот – несметные сокровища, и лежат удобно, жаль, что не удастся ими попользоваться… Я начала задремывать.