Настоящий американец 3
Шрифт:
— И что за замки? — поинтересовался я.
— Я сейчас работаю над реставрацией Шато Малу и Шато де Карревельд. Они оба в столичном регионе, как и ваш Риверьен. Они, конечно, не так запущены, как ваш красавец, но они больше. Так что работы хоть и начались раньше, но завершатся примерно в одно и тоже время.
— А вы можете показать их на карте? — попросил я. В голове начала формироваться новая идея.
Судя по масштабу карты, что развернул передо мной Жанссенс, все три замка были буквально в часе езды друг от друга, столичный регион Бельгии — это даже не Московская область, он сильно меньше.
—
— О, это старые аристократические фамилии. Первый принадлежит семье Малу, родоначальник которой и купил этот замок в середине XIX века, будучи министром финансов. Владелец второго барон Виллегас, вообще он продал эту недвижимость в начале тридцатых муниципалитету, но выкупил родовое гнездо сразу после войны.
Не думаю, что вы разбираетесь в бельгийском дворянстве, поэтому скажу, что до войны эти семьи принадлежали к Бельгийской элите. Сейчас, конечно, их финансовое положение пошатнулось, поэтому они и заинтересовались нашим проектом и пожелали включить свои замки в туристический маршрут. Пока, разумеется, их согласие предварительное, ведь муниципалитет пока не дал добро.
Гюстав задумался, как будто что-то вспоминая, а затем продолжил:
— Вы же автогонщик, Фрэнк.
— Всё верно. Я победитель Ле-Мана, — упомянул я о своих регалиях, а то все эти аристократы, что кружат вокруг меня в последнее время, начинают раздражать.
— Я тут вспомнил, один из аристократических клубов, в которых и Филипп Малу, и барон Виллегас состоят как раз по вашей части — королевский гоночный клуб Брюсселя. Учитывая ваши успехи в автомобильном спорте, думаю, вам будет легко найти с ними общий язык и они согласятся помочь склонить в нашу сторону местные власти. Возможности аристократических семей намного больше моих.
— Если это так, то это определенно поможет нашему делу, — заметил я, поблагодарив Гюстова за совет.
Посещение королевского гоночного клуба я и до этого планировал, так что на следующее утро я отправился в Брюссель на Av. des Chenes 125.
Муниципалитет Уккел по праву считался одним из наиболее престижных и богатых в бельгийской столице. Здесь помимо королевского гоночного клуба размещалось еще пара десятков не менее пафосных заведений, многие из которых вели свою историю со времен герцога Филиппа Доброго, который правил здесь в середине пятнадцатого века.
Архитектура, люди на улицах, машины, парки и вывески — буквально всё вокруг меня кричало о сосредоточении здесь аристократии, людей, для которых янки — всего лишь нувориши, люди второго сорта. Но так будет не всегда. Времена уже меняются и совсем скоро эти аристократы начнут перед янки униженно пресмыкаться. Наличие за спиной двадцати поколений благородных предков скоро станет менее важным, чем наличие за спиной ФРС, первой экономики мира и четырехсот военных баз.
Гоночный клуб Брюсселя — это целый комплекс из нескольких зданий, теннисных кортов, площадок для хоккея на траве и поля для гольфа. Единственное, чего тут не было, так это каких-либо намеков на гоночную составляющую. Даже на эмблеме клуба красовалось не колесо или, например, шестеренка, а две скрещенные клюшки с мячом для хоккея на траве.
Зато наличествовал вышколенный персонал. Как только я остановился возле входа в главное здание,
А вот внутри напоминания о спортивных машинах и гонках появились — целая стена в фойе была отведена под выставку гоночных трофеев разных лет и фотографий с награждений и гонок.
Разумеется, я не смог пройти мимо этой экспозиции. Особенно меня заинтересовала фотография с подписью сразу на трех языках: французском, голландском и английском.
“Его королевское величество Леопольд третий награждает победителя ралли Брюссель — Льеж-Антверпен — Брюссель барона Виллегаса. Седьмое августа 1935 года”.
Надо же какое совпадение, оказывается этот барон сам в прошлом автогонщик.
— Изучаете славную историю этого клуба, молодой человек? — услышал я французскую речь за спиной.
Обернулся и увидел Виллегаса уже вживую. Тот сильно изменился за прошедшие двадцать лет. Вместо подтянутого спортсмена передо мной стоял тучный старик. Однако черты лица изменились несильно, лишь прибавилось морщин поэтому я его и узнал.
— Всё верно, господин барон. Разрешите представиться. Фрэнк Брайан Уилсон Третий, — назвал я своё полное имя и протянул руку.
— Барон Альфред Леопольд Франсуа де Виллегас, — рукопожатие у бывшего гонщика оказалось довольно крепким, — Фрэнк Уилсон, — повторил он моё имя, словно распробывая, — Так вы тот самый американец, победитель последнего Ле-Мана и новый хозяин Риверьена?
— Да, это я, господин барон, — принял я гордый вид.
— Ах оставьте этот официоз, “господин барон”, — передразнил он меня, — я этого очень не люблю. Альфред, можно просто Альфред. И знаете что, Фрэнк, сейчас время обеда, я вас официально приглашаю разделить со мной трапезу в ресторане клуба, и как гонщик гонщика и как соседа, — барон заразительно рассмеялся.
Выйдя из здания клуба, мы прошли по дорожке разрезающей идеальный газон и поднялись на летнюю веранду ресторана. Стол для барона был уже накрыт, но официант, видя что Виллегас явился не один тут же принёс всё необходимое для второго гостя.
— Рекомендую вам крольчатину со сливами или Брюссельские тефтели, Фрэнк. — Альфред после моей просьбы перешел на английский. — Местный шеф и то и другое готовит лично, а он один из лучших поваров Брюсселя.
Заказав крольчатину и ламбик к ней, последний в качестве протеста против аристократизма, я стал слушать собеседника. Тот оказался словоохотливым и был счастлив найти свежие уши.
— Бургомистр Гансхорена не очень был доволен тем фактом, что Риверьен купил американец. Вы уж извините Фрэнк, но Жозеф Пееребоом вашего брата очень не любит еще с войны. Чем-то ему крепко насолили танкисты вашего генерала Паттона.
Заметив мою задумчивость, барон продолжил.
— Меня все это сильно веселит. Как и тот факт, что один из старейших замков в округе достался в итоге американцу, да еще и автогонщику. Я, в некотором роде, фрондирую с остальными землевладельцами округи. Так что всё что не нравится им, вызывает у меня восторг. А если у вас в планах превратить Риверьен в пансион для богатых американцев, то я вообще буду просто счастлив. Это окончательно добьёт старину Пееребоома.