Настоящий Спасатель 3. Назад в СССР

Хлебов Адам

— Вика не все видела…

— В смысле не всё?

— Ударов было два.

— Что значит два?

— Первым я тебя бил, Вика в это время отвернулась. Ты поплыл, но устоял на ногах. Вторым добивал Корольков, мне показалось, что мы тебя убили.

Было заметно, что эти слова давались ему с огромным трудом.

Он продолжил:

— Я часто видел тебя во сне. Поговорил с братом, он не понял. Поговорил с мамой, она сказала, чтобы я попросил у тебя прощения. Меня всегда учили, что мужчины, а грузинские мужчины тем более,

не извиняются. Но все же… Прости меня Бодров, за то, что ударил тогда тебя сзади. А потом на товарищеском суде не сказал правду по меня и этого говно — Корольков.

Наступила пауза.

— Принято. Я принимаю, твои извинения. Можешь больше не переживать, в комсомоле я восстановился, а моя голова даже стала лучше варить. Ты реально попал в милицию в КПЗ, чтобы просить прощения?

— Нет, но это связано. Я же сказал, что в долгу у тебя. Машин отец передал тебе, что вам назначили другого следователя и этот следователь ваш враг.

— Что значит вам? Мне и Маше?

— Нет, Максим, все идет намного хуже, чем ты думаешь.

Я нахмурился повернулся к Сухишвили. Он все еще смотрел в пол, устланный грязно оранжевой метлахской плиткой.

— Что хуже? Ты объясни по-человечески.

— Арестовали твоих друзей, Тёму, Бойкова и Рыбникова.

— Как арестовали, почему?

— Официант и бармен из ресторана «Сказка» дали показания, что вы следили за адвокатом. Менты первом делом поехали в сказку, потому что этот адвокат там ужинает каждый вечер. Вы же следили за ним, так?

— Продолжай.

— Бармен рассказал, что вы очень странно себя вели выспрашивали про крайслер и его владельца. А швейцар показал, что вы все пришли вместе одной толпой. Потом также резко вышли, когда, адвокат покинул «Сказку»

— Так.

— А дальше менты между собой решают, что вы зная, что адвокат далеко не бедный человек решаете грабануть его. Из квартиры пропали существенная сумма и ценности.

— Бред же.

— Почему, со стороны все кажется логичным. Вы зачем за адвокатом следили, а потом в квартиру поперлись? Вы же были в квартире?

Я не ответил на вопрос.

— Это неважно. Там нет ни одного нашего отпечатка.

— Подумаешь, тоже мне алиби. Зима, вы вполне могли быть в перчатках. Соседи видели, как ты был с девушкой, она утверждает, что девушка выносила деньги и ценности.

— Она не могла этого видеть, потому что мы не выходили из квартиры, после того, как вошли.

— А значит вы все же вошли? — Сухишвили повернул голову в мою сторону.

Они видели другую девушку, уходящую из квартиры, но вполне могли принять ее за Машу. Я не стал отвечать на вопрос Теймураза, нас, действительно, могли подслушивать.

— Что еще передал Павел Николаевич?

Он вздохнул.

— Вообщем, адвокат был как-то плотно связан с громкими делами, полугодовой давности. Помнишь глава городка исчез? Ветров его фамилия?

— Да помню, как адвокат с ним связан?

—

Не знаю. Но шухер поднялся огромный, все на ушах стоят. Забегали, как тараканы. Тебе тут не видно, а там, — он указал на коридор ведущий в отделение, — всех ментов из постелей подняли.

— Зачем?

— Я не знаю. Ветровым занимался «важняк».

— «Важняк»?

— Да, следователь по особо важным делам. Так вот, он вылетел из Москвы. Местных следаков всех отстранили. Этот адвокат, знал что-то такое, из-за чего такой сыр-бор. Вас вместе с твоими пацанами будут вести следователи из Москвы. Считается, что вы убили адвоката, а может быть и самого Ветрова.

Я помрачнел. Вырисовывалась очень хреновая перспектива.

— А Пал Николаевича, как прокурора города, наоборот в Москву вызвали. Там на ковре песочить будут. Я думаю, его подозревают в причастности.

— Да, что ты несешь? Глупость какая-то. При чем тут Пал Николаевич?

— Менты говорят, что он приезжал и покрывал вас, пользуясь служебным положением. Может в смерти адвоката он не виновен, но ему влепят за превышение должностных. Это — сто процентов.

— Да, что ты понимаешь… влепят…

— Э, братан. Не хами мне. Я тут из-за тебя. По просьбе Пал Ивановича. Меня завтра отпустят, потому что, я ночью на улице при ментах орал матерные частушки и анекдоты травил. Чтобы попасть сюда. А ты в тюрьму поедешь. Вас в убийстве обвиняют, в составе банды.

— Это все? Все что велел тебе передать Пал Иванович?

— Еще он сказал, что пока он не вернется и не даст тебе знать, лучшая твоя стратегия — не помню, но знаю, но следствию помогать хочу.

— Ясно. Спасибо.

Дело и вправду принимало серьезный оборот. Если ребята не сумели проследить за женщиной в «красном», то ниточки ведущие к раскрытию обстоятельство того, как адвокат выпал из окна на этом обрываются.

Если у следаков будет желание или, ещё хуже того, указание «утопить» нас, то они могут это сделать. Нам всем — мне и моим друзьям, предстоят очень непростые дни.

Теймураз помялся.

— У меня есть к тебе деловое предложение.

— Какое?

— Я сейчас скажу, но мне нужно знать: тебя ничего в моем рассказе про ту драку в парке после кино не удивило?

— Дело прошлое, вопрос закрыли. Я же сказал, что простил тебя.

— Нет. Не закрыт.

— Опять двадцать пять. Что еще?

— Ты не спросил, почему я тебя ударил.

— А что тут спрашивать, все понятно. Корольков фарцевал, торговал валютой, давал вам с Гончаренко зарабатывать, а сам шантажировал, манипулировал, требовал взамен делать, то что он просит. Требовал и поддерживать его во всем. Ну вот, вы были вынуждены ему подчиняться. Еще тебе сказали, что я плохо выразился о твоей семье. Ты, как кавказский парень, поддался эмоциям.

Он помолчал и посмотрел в сторону окна с вмурованными решетками.

— Ты спроси, почему я тебя ударил?