Настроение – Песец

Видум Инди

— Ограничивать надо, — заметил Греков. — Не дело, когда собака себя так ведет. Он, конечно, мелкий, но моргнуть не успеешь, как вырастет.

— Алексей Дмитриевич, можете с ним позаниматься этим утром, — предложил я. — Рассказать ему все о правильном собачьем поведении. Мне как раз по делам нужно.

— Могу я, — предложила Таисия. — Мама против, чтобы я пока ходила на занятия, поэтому делать мне все равно нечего.

— Буду благодарен, если ты присмотришь после обеда, — ухватился я за ее предложение. — Алексей Дмитриевич будет нам с Александром Павловичем нужен

на это время. Примерно до ужина. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы поужинать на свежем воздухе колбасками с гриля и глинтвейном?

— Калорийно… — задумчиво сказала Беспалова. — Темно и прохладно.

— Зато вкусно, — возразил Шелагин-старший — Подсветить и обогреть можем и мы сами.

— Я тоже поддерживаю, — оживился Греков. — Согласен за такую плату обучать твоего… Кстати, как его все-таки звать-то?

— Глюк, — решил я. — Таисия предложила. Мне кажется удачным вариантом.

Щенок замер и повернул ко мне голову. Неодобрения от него не шло, так что, похоже, имя приживется.

— Это будет последний Глюк, который увидят твои враги? — хмыкнул Греков. — Одобряю. Кстати, купи ему шлейку, что ли. И ошейник с поводком — из шлейки-то он быстро вырастет.

Я кивнул, одновременно показывая, что услышал, и соглашаясь купить.

— Илья, мама сказала, здесь есть музыкальный салон с роялем. Могу я там попрактиковаться?

— Разумеется. Только я не знаю, настроен ли рояль…

«Обижаешь, там автоматическая артефактная настройка. С чего она вдруг вышла бы из строя?»

— Я проверю. Будет не настроен — скажу, — обрадовалась Таисия. — Но обычно дорогие массивные музыкальные инструменты поставляют с настройкой мастера после установки по месту.

— У нас были некоторые сложности с укрытием стройки, поэтому у нас не все, как обычно. Но рояль должен быть настроен.

— А ты сам на чем-то играешь? — спросила она.

— Немного на гитаре.

— Чудесно, — обрадовалась Беспалова-старшая. — Можно устроить маленький концерт.

— Концерт концертом, а нам пора ехать, — решительно сказал Шелагин-старший. — Не до музыки, знаете ли, Калерия Кирилловна. У нас слишком серьезные проблемы.

— Но я же не прямо сейчас предлагаю. Можно вечером. При свете звезд…

Поскольку вопрос с присмотром решился на весь день, уехал я с Шелагиными, не забыв Глюку сказать: «Ждать. Слушать Грекова».

По дороге я отслеживал метки императора и Живетьевой, поэтому не пропустил момента, когда метка императора зажглась надеждой, а сам он начал довольно шустро перемещаться, причем к черному ходу. Кажется, Совет сегодня пройдет без императора.

Я оказался прав, потому что, когда мы подъезжали к дворцу, от него отъезжала неприметная машина, в которой под иллюзией сидел император. В этот раз он опять лично ехал к Живетьевой. Скорее всего, это объяснялось тем, что Живетьева притворялась дряхлой, разваливающейся после покушения особой и делала вид, что не способна перемещаться самостоятельно. Хотя по ее метке было понятно, что она уже полностью оправилась от последствий взрыва и генерирует новые идеи по захвату власти. А значит, и по нашему устранению — очень

уж мы ей все мешали.

Шелагин-старший отправился на Совет, а мы поехали по моим указаниям за императором. Мои предположения оказались верными: ехал он в место содержания сообщницы. Отставали мы от его машины ненамного, поэтому мне удалось услышать разговор с самого начала.

— Костенька, ты ли это? — совсем слабо прошелестела Живетьева.

— А кого ты еще хотела увидеть, Арина Ивановна? Шелагина? Так он вряд ли придет навестить тебя после того, что ты у них устроила.

— Я устроила? — слабо возмутилась Живетьева, почти не выходя из образа. — Они на меня напали, нарушив все нормы гостеприимства, мне еле удалось уйти порталом, да и туда они отправили что-то убойное. Кто знал, что мое стремление к примирению так закончится…

Она всхлипнула.

— Ты еще поплачь мне, — грубо бросил император. — Они съемку вели и сразу отправили запись в сеть, так что можешь не врать. С их доказательствами тебе никто не поверит.

— Вот сволочи, — почти нормальным голосом сказала Живетьева и тут же спохватившись, слабо застонала: — Плохо мне, Костенька, чувствую, недолго мне осталось.

— Тебе совсем ничего не останется, если ты не починишь реликвию.

— В каком смысле?

— Ты ее испортила, верни все как было.

— Сдурел, Костенька, я к ней не прикасалась… — растеряно сказала Живетьева.

— Ты с ней что-то делала, а потом она перестала меня признавать. Скотина Шелагин что-то почувствовал и потребовал, чтобы я показал, что реликвия мне подчиняется.

— Он не имеет права ничего требовать. Костенька, давай всю эту банду посадим за уничтожение моего рода? Сколько у нас там выжило? Всего ничего.

Метка Живетьевой полыхала неприкрытой злобой, через которую не пробивалось ни горя по поводу погибших родственников, ни сожаления о своем подлом поступке.

— Ты мне зубы не заговаривай! — вспылил император. — Если немедленно не вернешь мне контроль над реликвией — прибью.

— Ой ли, Костенька? — насмешливо сказала Живетьева. — Коли прибьешь, кто тебе контроль вернет-то? Не делала я с ней ничего, только замеряла. Не во мне причина.

— Разумеется, не в тебе, в Шелагиных, — съехидничал император. — Именно они приходили ко мне в сокровищницу и что-то делали с реликвией. А Беспалова на стреме стояла.

— В корень зришь, Костенька. Именно так всё оно и было, — с хрипами умирающей ответила Живетьева. — Ой, дурно мне. Уйди, дай умереть спокойно.

— Арина Ивановна, не шути так, — забеспокоился император. — Давай я к тебе целителя не из ваших приглашу. Того же Зимина.

Метка Живетьевой полыхнула испугом — не хотела Арина Ивановна, чтобы ее смотрел другой целитель, который сразу раскусит притворство.

— Не надо мне этого Зимина, — прошелестела она. — Он меня так залечит, что умру еще раньше. Вот ежели бы мне вернули артефакты, которые были при мне, мне стало бы точно лучше.

— Там целительских нет, так что не надейся, — отрезал Император. — Арина Ивановна, сделай что-нибудь. Мне с князьями встречаться, а я не могу.