Настроение – Песец
Шрифт:
— Ограничивать надо, — заметил Греков. — Не дело, когда собака себя так ведет. Он, конечно, мелкий, но моргнуть не успеешь, как вырастет.
— Алексей Дмитриевич, можете с ним позаниматься этим утром, — предложил я. — Рассказать ему все о правильном собачьем поведении. Мне как раз по делам нужно.
— Могу я, — предложила Таисия. — Мама против, чтобы я пока ходила на занятия, поэтому делать мне все равно нечего.
— Буду благодарен, если ты присмотришь после обеда, — ухватился я за ее предложение. — Алексей Дмитриевич будет нам с Александром Павловичем нужен
— Калорийно… — задумчиво сказала Беспалова. — Темно и прохладно.
— Зато вкусно, — возразил Шелагин-старший — Подсветить и обогреть можем и мы сами.
— Я тоже поддерживаю, — оживился Греков. — Согласен за такую плату обучать твоего… Кстати, как его все-таки звать-то?
— Глюк, — решил я. — Таисия предложила. Мне кажется удачным вариантом.
Щенок замер и повернул ко мне голову. Неодобрения от него не шло, так что, похоже, имя приживется.
— Это будет последний Глюк, который увидят твои враги? — хмыкнул Греков. — Одобряю. Кстати, купи ему шлейку, что ли. И ошейник с поводком — из шлейки-то он быстро вырастет.
Я кивнул, одновременно показывая, что услышал, и соглашаясь купить.
— Илья, мама сказала, здесь есть музыкальный салон с роялем. Могу я там попрактиковаться?
— Разумеется. Только я не знаю, настроен ли рояль…
«Обижаешь, там автоматическая артефактная настройка. С чего она вдруг вышла бы из строя?»
— Я проверю. Будет не настроен — скажу, — обрадовалась Таисия. — Но обычно дорогие массивные музыкальные инструменты поставляют с настройкой мастера после установки по месту.
— У нас были некоторые сложности с укрытием стройки, поэтому у нас не все, как обычно. Но рояль должен быть настроен.
— А ты сам на чем-то играешь? — спросила она.
— Немного на гитаре.
— Чудесно, — обрадовалась Беспалова-старшая. — Можно устроить маленький концерт.
— Концерт концертом, а нам пора ехать, — решительно сказал Шелагин-старший. — Не до музыки, знаете ли, Калерия Кирилловна. У нас слишком серьезные проблемы.
— Но я же не прямо сейчас предлагаю. Можно вечером. При свете звезд…
Поскольку вопрос с присмотром решился на весь день, уехал я с Шелагиными, не забыв Глюку сказать: «Ждать. Слушать Грекова».
По дороге я отслеживал метки императора и Живетьевой, поэтому не пропустил момента, когда метка императора зажглась надеждой, а сам он начал довольно шустро перемещаться, причем к черному ходу. Кажется, Совет сегодня пройдет без императора.
Я оказался прав, потому что, когда мы подъезжали к дворцу, от него отъезжала неприметная машина, в которой под иллюзией сидел император. В этот раз он опять лично ехал к Живетьевой. Скорее всего, это объяснялось тем, что Живетьева притворялась дряхлой, разваливающейся после покушения особой и делала вид, что не способна перемещаться самостоятельно. Хотя по ее метке было понятно, что она уже полностью оправилась от последствий взрыва и генерирует новые идеи по захвату власти. А значит, и по нашему устранению — очень
Шелагин-старший отправился на Совет, а мы поехали по моим указаниям за императором. Мои предположения оказались верными: ехал он в место содержания сообщницы. Отставали мы от его машины ненамного, поэтому мне удалось услышать разговор с самого начала.
— Костенька, ты ли это? — совсем слабо прошелестела Живетьева.
— А кого ты еще хотела увидеть, Арина Ивановна? Шелагина? Так он вряд ли придет навестить тебя после того, что ты у них устроила.
— Я устроила? — слабо возмутилась Живетьева, почти не выходя из образа. — Они на меня напали, нарушив все нормы гостеприимства, мне еле удалось уйти порталом, да и туда они отправили что-то убойное. Кто знал, что мое стремление к примирению так закончится…
Она всхлипнула.
— Ты еще поплачь мне, — грубо бросил император. — Они съемку вели и сразу отправили запись в сеть, так что можешь не врать. С их доказательствами тебе никто не поверит.
— Вот сволочи, — почти нормальным голосом сказала Живетьева и тут же спохватившись, слабо застонала: — Плохо мне, Костенька, чувствую, недолго мне осталось.
— Тебе совсем ничего не останется, если ты не починишь реликвию.
— В каком смысле?
— Ты ее испортила, верни все как было.
— Сдурел, Костенька, я к ней не прикасалась… — растеряно сказала Живетьева.
— Ты с ней что-то делала, а потом она перестала меня признавать. Скотина Шелагин что-то почувствовал и потребовал, чтобы я показал, что реликвия мне подчиняется.
— Он не имеет права ничего требовать. Костенька, давай всю эту банду посадим за уничтожение моего рода? Сколько у нас там выжило? Всего ничего.
Метка Живетьевой полыхала неприкрытой злобой, через которую не пробивалось ни горя по поводу погибших родственников, ни сожаления о своем подлом поступке.
— Ты мне зубы не заговаривай! — вспылил император. — Если немедленно не вернешь мне контроль над реликвией — прибью.
— Ой ли, Костенька? — насмешливо сказала Живетьева. — Коли прибьешь, кто тебе контроль вернет-то? Не делала я с ней ничего, только замеряла. Не во мне причина.
— Разумеется, не в тебе, в Шелагиных, — съехидничал император. — Именно они приходили ко мне в сокровищницу и что-то делали с реликвией. А Беспалова на стреме стояла.
— В корень зришь, Костенька. Именно так всё оно и было, — с хрипами умирающей ответила Живетьева. — Ой, дурно мне. Уйди, дай умереть спокойно.
— Арина Ивановна, не шути так, — забеспокоился император. — Давай я к тебе целителя не из ваших приглашу. Того же Зимина.
Метка Живетьевой полыхнула испугом — не хотела Арина Ивановна, чтобы ее смотрел другой целитель, который сразу раскусит притворство.
— Не надо мне этого Зимина, — прошелестела она. — Он меня так залечит, что умру еще раньше. Вот ежели бы мне вернули артефакты, которые были при мне, мне стало бы точно лучше.
— Там целительских нет, так что не надейся, — отрезал Император. — Арина Ивановна, сделай что-нибудь. Мне с князьями встречаться, а я не могу.