Настроение – Песец
Шрифт:
— Не преувеличивайте Павел Тимофеевич, — недовольно бросил цесаревич.
— Я, скорее, преуменьшаю проблему, — не согласился Шелагин.
— Уверен, сейчас мы переговорим с отцом и все разрешиться.
Но в его голове уверенности не было ни на гран, а вот зарождающаяся паника — была. Видно, начал подозревать, что ситуация вышла из-под контроля.
Пока мы доехали до тюрьмы, я окончательно замерз. Лишнюю магию старался не использовать, чтобы не демаскироваться, так что начал согреваться, только когда перенесся с машины. Было это уже во дворе тюрьмы.
«Можно будет
Подниматься с цесаревичем и князем Шелагиным я всё же не рискнул. Скоро здесь начнется беготня и вопли. В таких условиях мое пребывание может перестать быть тайным. В конце концов, неужели Шелагин не расскажет, что там валялось рядом с императором? Он же мой дед, ему нужно меня образовывать в плане взаимодействия со всеми этими структурами.
Метка Шелагина перемещалась быстро, а значит, цесаревич почти бежал. У нужной камеры они оказались в рекордные сроки. Императорская охрана сразу преградила путь наследнику.
— Его императорское величество приказал никого не пускать на время переговоров с заключенной.
— Меня это не касается, — зло бросил цесаревич. — С дороги.
Дверь открывалась с немузыкальным скрипом, после чего цесаревич заорал:
— Отец!
Началась беготня и вопли, как я и предполагал. Зачем-то вызвали целителя, который констатировал, что смерть произошла уже давно и оживить пациента нет возможности. Цесаревич выдавал какие-то бессвязные звуки — подозреваю, что и в голове его сейчас творилось то же самое. Его привычный и понятный мир рухнул в одночасье.
— А где заключенная? — напомнил о себе Шелагин. — Сбежала? Хорошая у вас здесь охрана, качественная. Опасная преступница убивает главное лицо страны и сбегает, и ни охрана тюрьмы, ни охрана императора даже не чешутся. Если бы побег пресекли сразу, императора бы спасли. А теперь…
— А ведь я вам не верил, Павел Тимофеевич, — рыдающим голосом сказал цесаревич. — Уверен был, наговариваете. Что же теперь делать?
— Пойдемте, Александр Константинович, — мягко ответил Шелагин. — Вам здесь делать нечего. Вас ждут дела.
— Но отец?..
— Ему теперь ничем не помочь.
— Если бы я вас принял и выслушал сразу…
— Уже тогда было поздно.
— Но я мог бы сразу позвонить сюда.
— Это бы ничего не изменило, — прямо сказал Шелагин. — Александр Константинович, смерть отца — не единственная ваша проблема. — По всей видимости, он отвел цесаревича в сторону, поставил защиту от прослушивания и пояснил: — Вы остались без реликвии. Вы понимаете, что это — один из столпов вашей власти? Нужно срочно искать Живетьеву, пока она не пришла с требованием отдать трон ей.
Они начали двигаться к выходу, но куда медленней, чем поднимались.
— Бросьте, Павел Тимофеевич, — вяло ответил цесаревич, полностью раздавленный неожиданной смертью отца. — Мало иметь на руках реликвию, надо быть на нее настроенным.
— Ее внук, который притворялся моим сыном, утверждал, что Живетьева умеет перенастраивать реликвии. Как вы думаете, кого выберет большинство князей из Совета: вас или владелицу реликвии?
— Я не могу сейчас думать про это. Труп моего отца еще не остыл, а вы требуете от меня думать о власти.
Возможно, он и вменяемый, но какой-то несамостоятельный. Сейчас еще скажет, что ему нужно посоветоваться с женой или с тещей. Я бы этому не удивился.
— Александр Константинович, я вам глубоко сочувствую, но, если вы погрузитесь в пучину собственного горя, скажу прямо: скоро будут хоронить уже вас. И нас тоже, кстати. Потому что ваш отец под давлением Живетьевой выдал приказ на устранение нашей семьи полностью.
— Вот это уже точно полная чушь, — чуть живее сказал цесаревич.
— Вы должны были уже понять, что я не говорю непроверенные вещи. В ваших силах отменить приказ и найти Живетьеву до того, как она перенастроит реликвию. И до того, как пойдут слухи о похищении реликвии.
— Думаете, многие переметнутся?
— Уверен. Потому что тот, за кем реликвия, — сила. У вас сейчас преимущество в доступе к государственной машине. Вы можете найти преступницу быстро и эффективно. Или у вас в планах отойти в сторону и отдать власть убийце вашего отца?
— Где, говорите, ее видели?
— На развалинах питомника. Но она оттуда уже наверняка уехала.
Шелагин говорил с такой уверенностью о выходе Живетьевой именно в той точке, что даже я перестал сомневаться. Что уж говорить о цесаревиче? Он начал раздавать приказы, отправной точкой поисков назначив питомник. Делал он это столь же вяло, как и раньше. Похоже, до сих пор не осознал, сколько власти на него свалилось. А еще мне показалось, что он привык жить, выполняя приказы отца. Это его устраивало, а теперь, когда приказы ему нужно было отправлять самому, это вызывало панику и желание отойти в сторону. Зато он с радостью передавал бразды правления тем, кому удавалось до него достучаться.
Вот и Шелагин предложил проверить наличие приказа на нас и отменить. Они уже вышли на улицу, и цесаревич выглядел абсолютно дезориентированным. Не особо понимающим, ни что происходит, ни что необходимо делать. До отдела по устранению он дозвонился, сообщил о смерти императора, уточнил наличие приказа об устранении Шелагина и, получив подтверждение, отменил. После этого отправил новый приказ — на устранение Живетьевой. И предложил им самим координироваться с поисковыми группами.
— Александр Константинович, разумно ли это? — спохватился Шелагин. — При ней может не оказаться реликвии. Ее нужно захватывать и допрашивать.
— Павел Тимофеевич, вы, похоже, не представляете сложности захвата, — почти твердым голосом возразил цесаревич. — Нас на данном этапе больше беспокоит перенастройка. Если Живетьеву будут пытаться захватить живой, она вывернется. Простите, но я лучше представляю, что от нее ожидать. Не обманывайтесь дряхлым видом. Нет, ее нужно убивать сразу, как увидят.
— Но в такой ситуации мы можем остаться без реликвии. Сеть перестанет действовать.
— Рано или поздно она все равно перестала бы действовать, — равнодушно сказал цесаревич. — Что вы так держитесь за древние артефакты?