Наступление

Афанасьев Александр

Прапор внезапно подал сигнал "Тихо", его шаг мгновенно перешел на крадущийся, тихий. Лейтенант автоматически сделал то же самое…

…

— А что… Душки и есть душки.

— Как тебе не стыдно, Забалуев. Это трусость.

— Слышь, не лечи… Нашелся… замполит, бля… Мне тут еще полгода… из-за твари зеленой я себе неприятностей огрести не хочу. Хватит того, что было.

— Ты же орденоносец. Коммунист. Стыдись! Мы здесь, чтобы им жилось лучше, а ты…

—

А я забил на них большой и толстый. Понял, б… замполит…

Договорить наглец не успел — капитан змеей скользнул в укрытие, отрытое для полкового миномета, перехватил глотку тому, кто расслабленно вещал миру о своей системе ценностей. Левая рука почти перекрывала кислород, в правой был ПБ****.

— Проверка бдительности, на! Что, деда, домой хочешь?

— … ы…

— Ща устрою. Засажу в колено — и домой поедешь. Хромать до конца жизни. И б…ям на танцах красиво в уши дуть. Хочешь?

— х-х-х-х…

Капитан чуть освободил захват, полузадушенный дел свалился под ноги.

— Хочешь? — повторил капитан

— Никак… нет… тащ… — прохрипел приходящий в себя дед.

— Чтобы пока я здесь — скрылся в нору и там сидел. Секешь? А то сделаю. Не слышу!

— Так… точно…

— Воины, б…ь. Да вы, ушлепки… любой дух вас…

Капитан сплюнул, оглядел стоящих перед ним солдат — совсем еще пацанов.

— Кто тут… про совесть этому ботал?

— Я, товарищ капитан… — шагнул вперед один из наблюдавших, невысокий и белобрысый.

— Пошли… прогуляемся. А вы — сидите. Повышайте уровень политической грамотности… на.

Они вышли из капонира. В небе горели крупные как вишни, ярко-белые звезды. И одна красная — над самым горизонтом.

— Лейтенант Скворцов — буркнул капитан — мой замок по группе.

— Младший лейтенант Зеленкин.

— Приятно познакомиться под звездами пустыни. Что этот душок натворил нехорошего? Расскажешь? А то жизнь что-то томная излишне.

— Да было дело, товарищ капитан.

Было видно, что разговор этот замполиту неприятен.

— Между нами. Завтра улетим — и как могила.

Опасения замполита были понятны… даже не совсем опасения. Просто — не дело, когда проблемы подразделения выносятся за пределы подразделения на какое-то обсуждение. Разбираться и помогать никто не будет — а вот наказать накажут запросто. Всех кто под руку попадется.

Но все равно — замполит чувствовал потребность выговориться, чтобы хоть кто-то понял. Потому что это — глодало его изнутри.

— Да тут получилось такое… Понимаете, тащ капитан, был тут такой Дост. Инженер Дост. Не из пятерки, нет.***** У него семья большая, он сам из уважаемой семьи. Но он честно на сторону революции перешел. Он все

для односельчан делал, помогал, чем мог. Его местный исламский комитет к смерти приговорил за то, что он к нам ходит. А он честно помочь всем хотел. Он систему придумал, чтобы воду с гор собирать, баи, они же тут людей заставляли за воду платить, если бы могли — они бы и за землю платить заставляли. Он к нам приходил, говорил — я хочу, чтобы Афганистан жил так, как вы сейчас живете. Он таджик, на родине был, потом фотографии привозил, показывал, как в Таджикистане живут, его духи только за это ненавидели, потому что люди смотрели эту фотографию, и верили ему, а не мулле. Вот его за это духи убили. Он ночью шел, его встретили — он к нашему выносному посту побежал. А командиром там Забалуев был. Курченко хотел пойти, помочь, Забалуев ему приказал на месте сидеть и остальным тоже. А Дост… ему голову отрезали, понимаете? И звезду на груди вырезали, чтобы боялись. Он же нам верил, к нам бежал, верил, что мы поможем. А мы… Как же мы победим, если тут такие…

— Как Забалуев? А никак! Никак не победим.

Замполит остановился

— А… зачем тогда, тащ капитан…

— Зачем мы тут? Воевать. Знаешь, в чем твоя ошибка, Зеленкин. Ты думаешь, что вот этот вот Забалуев — его словами переубедить можно. Не-а. Ни хрена подобного. Ты ему сказал, он на них плюнул и дальше. Вот когда он в штаны наделает от страха, когда до кишок проймет — вон тогда он въедет. Разом!

— Но так же… Нельзя.

— Тогда этот буржуй тебя подставит. Или еще кого. Думай сам. И мышцу качай. Не ту, которая языком ворочает, а все остальные. Понял? Иди… строй личный состав. Мы тут с замком моим… словом перекинемся.

Когда Зеленкин ушел — капитан в упор посмотрел на Скворцова

— Понял?

— Так… точно — неуверенно сказал Скворцов

— Ни хрена не понял. Пока. Но поймешь. В группе — буржуев нет. Но это потому, что я — есть. А вот ты — можешь и развести. Буржуй, Скворцов — это такая тварь, из-за которой вся группа может погибнуть. А он выйдет к своим и дальше будет гадить. Его — не грех и случайной пулей.

— Не понял? — мрачно сказал Скворцов — то есть?

— То и есть. Иди … проверь посты. Замок.

Почему-то у многих сложилось такое впечатление, что в Афганистан нас никто не звал, никто нас там не ждал, и когда мы вошли — никого кроме врагов, тайных или явных — там не было. На самом деле это было не так. В Афганистане существовала прослойка людей — и эта прослойка росла с каждым годом нашего пребывания там. Эта прослойка, увы, росла за счет того, что в афганском обществе становилось все меньше и меньше равнодушных, оно все больше и больше раскалывалось и точно так же росли ряды душманов — но она росла. Это были люди, которые искренне хотели видеть Афганистан цивилизованным социалистическим справедливым государством, без рабства и угнетения, государством, где все трудятся и получают за свой труд справедливую плату. В стране появлялись люди, которые действительно — по крайне мере сами лично — шагнули из феодализма в современный мир, победили раба в душе своей и искреннее хотели помочь сделать это всем афганцам.