Насвистывая в темноте
Шрифт:
Я не могла уже бежать с такой быстротой. Устала, и в груди все горело, обжигало, и хотелось остановиться, передохнуть, но я знала, что Бобби совсем близко. И тогда я прыгнула вбок с дорожки, к клеткам с животными. Он не знает зоосада, как я, и точно — я услыхала, как Бобби споткнулся о рычаг старого канализационного люка, торчащий из асфальта перед логовом медведей, вскрикнул «черт!», но тут же снова застучали шаги, и меня обдало вонью, и голос Бобби сказал из темноты, близко-близко: «Стой! Не то, когда догоню, тебе будет так больно, как никогда в жизни, мелкая ты шлюшка». Голос низкий и грубый, нечеловеческий, и тут мне стало окончательно ясно, что Бобби Фитцпатрик —
Но я не сдалась. Я слышала и чуяла каких-то животных, шевелившихся в черноте. Пробежала мимо львиной клетки, мимо нашего с Тру любимого дерева и перепрыгнула через черный железный заборчик перед вольером Сэмпсона. Я знала, что в такую жару служители не уводят животных спать в домики. Король там, в темноте. Он ждал меня. И я заскользила по траве к краю рва.
Бобби почти настиг меня. Я обернулась, и он сказал: «Попалась!» Бобби прыгнул, и воздух скатывался с его тела, как с самолета на взлете, и руки у него стали как крылья. Замерев, я ждала тот самый миг. И в последнюю-распоследнюю секундочку быстро нагнулась, так что Бобби перелетел через меня. Это случилось так медленно, словно там, в воздухе, его держала какая-то невидимая сила. С улыбкой он потянулся ко мне, и тут сила, что держала его, вдруг ослабла, и Бобби — с прекрасным, просто изумительным грохотом — рухнул в ров, прямо к Сэмпсону.
Какое-то время после этого все было тихо, только дыхание мое пыхтело. А потом снизу донеслись шуршащие звуки, и мой Король запел ангельским голосом… Давно я не хожу на танцы.
Глава 35
Той же ночью нас всех отвезли в больницу. На виске у Тру была шишка размером с Айову — Бобби подкрался к ней сзади, стянул с брусьев и ударил. Царапины оставили колючки на кустах, в которые он затащил ее. У меня шея была в синяках от его пальцев, я тоже где-то поцарапалась, но доктор Салливан объявил, что до свадьбы заживет.
Настоящей героиней в ту ночь стала Мэри Браун, потому что она все-таки прихватила пакет перед тем, как выбраться через окошко из будки. А в пакете лежали и наволочка, и медальон Джуни, и тенниска Сары, и пучки срезанных светлых волос, и какие-то вещи других девочек, о которых никто и слыхом не слыхивал. Теперь у полиции было доказательство, что Бобби — убийца и насильник. Я пообещала Мэри Браун, что наготовлю для нее столько сэндвичей с ореховым маслом и зефиром, сколько она успеет захотеть до самого конца своей тощей жизни. Она пришла в больницу навестить нас, хотела убедиться, что с нами все нормально, и лягнула шефа полиции Д’Амико, когда тот пытался ее остановить. В итоге он сам доставил ее к нам в патрульной машине. Это не настолько классно, как пожарная машина, но все-таки очень-очень классно. В отделении неотложки доктор Салливан, осмотрев меня и Тру, заодно поглядел на Мэри Браун и сказал:
— Этот ребенок крайне истощен.
Когда мистер Браун пришел за дочкой, доктор Салливан сказал ему что-то, и мистер Браун закивал. А Мэри Браун перед тем, как уйти, подошла к неотложной койке, на которой мы с Тру лежали вдвоем, и прошептала:
— У доктора Салливана изо рта пахнет, как из львиной клетки. — Оглядела голову Тру и сказала: — Говорила же я вам, что Бобби — мерзавец. Может, хоть в следующий раз сразу мне поверите.
Я решила, что постараюсь изо всех сил… но, похоже, все равно не поверю. Вранье для Мэри Браун — то же, что для
— Завтра играем в «Красный свет, зеленый свет»? — спросила Мэри Браун.
Мы с Тру хором ответили:
— Само собой.
А потом пришла старушка-нянечка и забрала нас с Тру в мамину палату. В основном, мне кажется, это мистер Дэйв решил отправить нас в больницу, чтобы сестрички О’Мэлли могли побыть с мамой, потому что он сам не привык пока к роли отца семейства. Это и впрямь требует определенной практики. Так что мы с Тру улеглись около мамы с двух сторон, и она обняла нас. Мама выглядела получше. Уже не такая прозрачная.
Она издала один из своих идеальных вздохов и сказала:
— Стоило мне ненадолго отлучиться, и, милые Иисус, Мария и Иосиф, во что же вы сразу вляпались, сестрички О’Мэлли?
Я рассказала маме про план Тру поймать Бобби Фитцпатрика. Мама внимательно слушала, ахая время от времени. Мне хотелось сказать: знаешь, мама, эта твоя игра в «Фамилии» — может, ты ошибалась? Потому что ирландский парень пытался убить меня и снасиловать, а английская девчонка спасла. Но не стала расстраивать маму, промолчала. Хотя про себя решила, что потом обязательно скажу, когда мама совсем выздоровеет, потому как это важные сведения и наверняка пригодятся ей в жизни.
Затем Тру писклявым голосом рассказала, что случилось после, когда Бобби утащил меня с площадки.
— Мэри Браун вылезла в окно, нашла Расмуссена и показала ему тот пакет, а это было жуть как непросто в такой темноте. И еще она рассказала, что Бобби похитил Салли и что он столкнул меня с брусьев, и тогда копы нашли меня за теми кустами и разбудили чем-то, ой, ну и воняло же, и я рассказала им, куда идти, и Расмуссен побежал к своей машине и включил сирену, а все остальные рванули к другим машинам с бейсбольными битами наготове. — Тут Тру сделала большой вдох. — Он нашел Салли перед вольером Сэмпсона, прямо там, где я и советовала искать.
Услыхав про Сэмпсона, мама заулыбалась. Она знала, что я к нему чувствую и почему. Раньше это вроде как бесило ее, но в ту ночь мама сказала:
— Похоже, сегодня Король присматривал за тобою, детка.
Я не стала говорить, как папин голос посоветовал мне лететь как ветер. Решила, что это останется между нами.
А тут в палату ворвалась Нелл. И Эдди. И уж конечно, мистер Дэйв. Когда мама уснула и старушка-нянечка стала всех выгонять, мистер Дэйв отвез нас с Тру в наш новый дом, набрал ванну и налил туда пены «Эйвон», которая пахнет ванилью. А пока Тру плескалась, распевая песню про девяносто девять бутылочек пива, мистер Дэйв усадил меня рядом с собой на крыльце. Мы сидели рядышком на верхней ступеньке, касаясь друг друга ногами. Он пах прямо как свежевыжатый апельсин. И это напомнило мне про мистера Гэри и апельсиновое дерево, росшее на заднем дворе его калифорнийского дома.
— Мэри Браун говорила, падре Джим и мистер Гэри влюбились друг в друга и сбежали в Калифорнию, чтобы там пожениться. Это правда? — спросила я.
С минуту мистер Дэйв молчал, а потом ответил:
— Угу… правда.
— Думаете, это хорошо?
— Не уверен. А ты что скажешь?
Я ненадолго задумалась.
— Думаю, это хорошо — быть рядом с тем, кого любишь. Даже если остальные думают, будто это не хорошо.
Мистеру Дэйву, должно быть, что-то в глаз попало, потому что он вдруг вытащил носовой платок и довольно долго промокал им лицо.