Наташа Кампуш. 3096 дней
Шрифт:
Когда дверь в мой застенок наконец отворилась, я подняла глаза на Приклопила, стоящего на 40-сантиметровой ступеньке. Картина, которая даже после всех этих лет вызывала у меня страх. В искажающем действительность свете лампочки в коридоре Приклопил всегда выглядел этакой огромной, величественной тенью, как тюремщик из фильмов ужасов. Но сегодня я не заметила в нем ничего угрожающего. Я чувствовала себя сильной и уверенной в себе. «Можно, я надену трусы?» — спросила я вместо приветствия.
Похититель удивленно посмотрел на меня. «Об этом не может быть и речи», — последовал ответ.
В доме я всегда работала полуобнаженной, а в саду нижнее белье было запрещено в принципе. Это было одним из его методов, уничижать меня. «Пожалуйста, это гораздо удобнее», — настаивала я.
Он энергично замотал головой: «Ни в коем случае!
Я последовала за ним в прихожую и ждала, пока он протиснется через лаз. Пузатая, тяжелая железобетонная дверь, ставшая одной из крепких составных частей моей жизненной декорации, была открыта. Когда я видела перед собой этот колосс из стали и бетона, у меня в горле стоял ком. Все эти годы мне чертовски везло. Любой несчастный случай с Похитителем стал бы моим смертным приговором. Эту дверь было невозможно открыть с внутренней и найти с внешней стороны. Перед моими глазами живо вставала сцена: как через несколько дней я осознаю, что Похититель исчез. Как я мечусь в безумии по своей комнате, и как меня охватывает панический ужас. Как я, возможно, собрала бы последние силы, чтобы одолеть обе деревянные двери. Но эта бетонная дверь стояла бы незыблемой границей между жизнью и смертью. Лежа перед ней, я умирала бы от голода и жажды. Каждый раз я испытывала огромное облегчение, преодолев узкий проход вслед за Похитителем. Но вот опять наступило утро, и он открыл эту дверь, не бросив меня на произвол судьбы. Еще на один день я ускользнула из моей подземной могилы. Поднимаясь по ступеням в гараж, я жадно набирала в легкие воздух. Я наверху.
Похититель приказал пойти на кухню и намазать ему два бутерброда с повидлом. С урчащим животом я наблюдала, как он с наслаждением впивается в них зубами. Они оставляли небольшие следы. Ароматный, хрустящий хлеб с маслом и абрикосовым повидлом. Мне ничего не досталось — в конце концов, я ведь получила пирог. Я бы никогда не решилась признаться, что съела несчастный кусочек еще вчера вечером.
После завтрака Приклопила я помыла посуду и подошла к отрывному календарю, висевшему в кухне. Как и каждое утро, я оторвала листочек с напечатанными на нем жирным шрифтом цифрами и сложила его вместе. Я долго смотрела на новую дату: 23 августа 2006 года. Это был 3096-й день моего заключения.
В этот день Вольфганг Приклопил пребывал в хорошем настроении. Должна была наступить новая эра, положившая начало лучшим временам без финансовых проблем. Для ее приближения сегодняшним утром должны быть предприняты два решающих шага. Во-первых, Похититель хотел избавиться от старого автофургона, в котором я была похищена восемь с половиной лет назад. Во-вторых, он дал в Интернете объявление о сдаче квартиры, которую мы ремонтировали в последние месяцы. Он купил ее полгода назад, в надежде, что доходы от сдачи внаем уменьшат длительный финансовый гнет, вызванный последствиями совершенного им преступления. Деньги для этого, как он мне объяснял, принесла их с Хольцапфелем совместная деловая деятельность.
Это случилось вскоре после моего дня рождения, когда он утром возбужденно объявил: «Появилась новая стройплощадка. Мы сейчас же едем на Холлергассе». Его радость была заразительной, а я срочно нуждалась в разнообразии. Магический день моего взросления миновал, но в жизни практически ничего не изменилось. Меня все так же унижали и контролировали, как и все предыдущие годы. Но во мне как будто щелкнул переключатель. Мои сомнения, что, может, Похититель прав, и под его опекой я нахожусь в большей безопасности, чем снаружи, постепенно исчезали. Теперь я была взрослой, мое второе «я» крепко держало меня за руку, и я точно знала: так я больше жить не хочу. Я провела годы своей юности как рабыня, боксерская груша, уборщица и подруга преступника и приспосабливалась к этому миру, пока не было другой возможности. Но теперь это время миновало. В своем застенке я вызывала в памяти все планы и задумки, взращенные мной, ребенком, к этому времени. Я хотела обрести самостоятельность. Стать актрисой, писать книги и музыку, знакомиться с другими людьми, быть свободной. Я больше не хотела соглашаться быть вечной пленницей фантазий Похитителя. Мне осталось только дождаться подходящего случая. Может быть, его предоставит новая стройплощадка. После всех лет, когда я была прикована к дому, я впервые получила возможность работать в другом
Я хорошо помню нашу первую поездку на Холлергассе. Похититель поехал не самым коротким путем — через городской автобан, так как был слишком жадным, чтобы платить пошлину. Вместо этого он застрял в пробке на Венском Гюртеле. Дело было утром, с обеих сторон белый пикап теснили последние торопыги утреннего движения. Я рассматривала людей, сидящих за рулем в своих машинах. Из стоящего рядом мини-автобуса на меня смотрели мужчины с усталыми глазами. Вплотную, прижавшись друг к другу, они сидели в автофургоне. Похоже, восточно-европейские рабочие, которых местные строительные подрядчики забирали по утрам с «рабочей панели» на выездных магистралях, чтобы вечером снова высадить на том же месте.
Вдруг я почувствовала себя такой же поденщицей, как они: ни бумаг, ни разрешения на работу, абсолютное бесправие. Это была та действительность, которую в это утро я не могла перенести. Я поглубже вжалась в сиденье и окунулась в дневные грезы. Вместе со своим шефом я еду на нормальную, законную работу — как все остальные водители в машинах рядом с нами. Я — эксперт в своей области, и мой начальник придает большое значение моим советам. Я живу в мире взрослых людей, где у меня есть голос, и он будет услышан.
Мы пересекли почти весь город, когда за Западным вокзалом Приклопил свернул на Марияхильферштрассе, проехал мимо маленького рыночка, где была занята только половина прилавков, и наконец въехал в небольшой переулок. Там он припарковал машину.
Квартира находилась на первом этаже запущенного дома. Похититель долго ждал, прежде чем выпустил меня из машины. Он боялся, что нас могут увидеть, и выжидал, когда на улице не будет ни души, чтобы я незаметно проскользнула в подъезд. Я окинула взглядом улицу: маленькие авторемонтные мастерские, турецкие овощные лавки, киоски с кебабом и подозрительные крошечные барчики контрастировали с домами старой постройки эпохи Грюндерства, служивших еще в 19-м столетии съемными казармами для бедных рабочих из Кронланда. [46] Да и сейчас район был в основном населен мигрантами. Во многих квартирах до сих пор не было ванных комнат, туалеты располагались на лестничных площадках, и их приходилось делить с соседями. Одну из таких квартир и купил Похититель.
46
Административная территориальная единица в Австро-Венгрии. Кронландами были исторические земли, которых в течение столетий приобрели Габсбурги и правили ими в личной унии.
Он дождался, пока улица освободилась, после этого шуганул меня в подъезд. Краска отслаивалась от стен, большинство почтовых ящиков были погнуты. Когда он отпер деревянную дверь квартиры и втолкнул меня внутрь, я не поверила своим глазам — настолько крошечной она была. 19 квадратных метров — ровно в четыре раза больше моего застенка: одна комната с окном, выходящим на задний двор. В воздухе пахло затхлостью, человеческими миазмами, гнилью и старым жиром. Палас на полу, предположительно некогда бывший темно-зеленым, принял неопределенный серо-коричневый оттенок. По одной стене расплылось большое влажное пятно, на котором копошились личинки. Я тяжело вздохнула. Работа обещала быть тяжелой.
С этого дня он несколько раз в неделю брал меня с собой на Холлергассе. Только когда у него были другие заботы, он оставлял меня на целый день запертой в застенке. Сначала мы вытащили из квартиры старую обтрепанную мебель и выставили ее на улице. Когда через час мы вышли из дома, ее уже не было: растащили соседи, у которых было так мало своего, что даже эта рухлядь имела для них ценность. После этого мы приступили к ремонту. Мне потребовалась два дня только на то, чтобы отодрать от пола ковровое покрытие. Из-под толстого слоя грязи показался второй слой паласа. Клей с годами так накрепко въелся в грунт, что мне приходилось отколупывать его сантиметр за сантиметром. В итоге мы положили новую стяжку, а сверху ламинат — такой же, как в моем застенке. Содрав со стен старые обои и затерев стыки и дыры, мы наклеили новые, выкрашенные в белый цвет. В малюсенькой комнатке встроили миниатюрный кухонный блок и крошечную ванную, чуть больше душевой, с новым ковриком перед ней.