Натиск
Шрифт:
— Есть смысл отозвать некоторые наши войска с границы с сельджуками, — высказал предложение Алексей.
— Пока окончательно не будет решен вопрос с европейцами, пока остаток их флота не уйдёт в Средиземное море, можно только лишь формировать отряды, которые находятся на азиатской стороне. Готовить их перекинуть через проливы, но делать это тайно, иначе спровоцируете турок на войну, — сказал я.
Разговор с патриархом прошёл на вполне позитивной ноте. Прозвучало воззвание Николая, прошли похороны Мануила, после чего, это была моя инициатива, все оставшиеся войска, купцы, иные горожане, принесли присягу на кресте в верности Алексею II
К вечеру второго дня после убийства Мануила, ситуация в Константинополе начала нормализоваться. От полученных ран скончался Андроник, а больше иных претендентов на власть и не обнаружилось. Некоторые представители «зеленой» партии «исчезли». И не я повлиял на это. Евнух Андроник, будто бы знакомый мне персонаж из сериала «Игры престолов», Паук, почти незаметно уничтожал любые силы, могущие затаиться и строить заговор против императора Алексея.
Между тем, и другие претенденты, которые могли бы как-то повлиять на ситуацию, что еще не «исчезли», в срочном порядке высылались на окраины Византийской империи. Действовала и императрица. Евдокия стала организовывать бесплатное питание для тех горожан, которые каким-либо образом были лишены части имущества. «Покупалась» толпа внеочередными гонками на Ипподроме. Все в лучших традициях Рима, под лозунгом «хлеба и зрелищ».
На пятый день был собран Регентский Совет, на котором я выступал, как представитель союзника, то есть Руси. Пока в нём присутствовало только четыре человека. Это сама императрица, которая и возглавляла Совет, Алексей Аксуха, как командующий всеми византийскими войсками, евнух Андроник, ставший главным над всеми чиновниками империи, Константинопольский патриарх. Сохранялась ещё одно место в Регентском Совете, которое должен был занять армянин Арсак, командующий всеми катафрактариями. В ближайшее время ему будет направлено письмо в Египет, чтобы он перепоручил войска какому-нибудь своему заместителю, а сам в срочном порядке прибыл в Империю.
В такой конфигурации, как мне казалось, позиции младенца Алексея II вполне защищены. Оставалось только решить вопрос вторжения венгров, которые находились уже в трехстах верстах от Константинополя. Геза II, полностью захватив все сербские и хорватские земли, даже начав вторжение в болгарские земли, представлял собой большую проблему.
Что ж, наверное, ему будет интересно меня увидеть не в роли пленника, а переговорщиком, за которым вполне реальные силы. Вот только, сперва я послал от имени императрицы Евдокии, письмо своему знакомому сербу, Лазарю. Империя готова рассмотреть вопрос о независимости Сербского королевства с обязательным заключением союзного договора. Уверен, что сербы не смогут не польститься на такие условия, тем более, что Братство Андрея Первозванного будет являться гарантом этого Союза и продолжит подготовку ратников-братьев.
Это нужно сделать уже потому, чтобы сербские братья, отправившиеся в Египет, не взбунтовались, когда узнают, что их соплеменники воюют с Византией.
Глава 10
— Бах, бах! — прозвучала череда выстрелов и взрывов.
Те защитники, которые оставались в башне, перекрывающей вход в Нил, почти все были либо оглушены, либо ранены, либо вовсе убиты. Начинался решительный приступ Дамьеты
Именно этот город на севере Египта, расположенный у самого устья Нила, был форпостом Фатимидского халифата, важнейшим этапом большого плана крестового похода. Не взяв многолюдную и неплохо защищённую Дамьетту, невозможно было думать о том, чтобы идти дальше.
Это еще и логистика. Этот город может стать крупнейшим логистическим центром во всем христианском мире. А еще он и сейчас является важным городом Фатимидов. Когда они его лишаться, придется нелегко мусульманам.
Главным узлом обороны Дамьеты были даже не башни крепости, или стены, рвы, валы. Именно эта башенка с цепью в воде Нила — вот ключ к городу. Защитники рассчитывали на то, что крестоносцам просто не получится войти в Нил. А без этого город взять было крайне и крайне сложно. По центру реки Нил стояла достаточно высокая башня, от которой в обе стороны уходили цепи, именно они и загораживали проход корабля в Нил.
Казалось, что крайне сложно и неудобно атаковать эту самую башню, особенно когда оттуда постоянно огрызались мусульманские лучники. Но всего лишь две пушки решали исход этого сражения. Уже второй раз бывший венецианский, а ныне русский корабль, подходил к башне производил выстрелы и уходил. Иные корабли не переставали заливать башню горючей смесью. Кто там в таких условиях мог выжить, осталось загадкой. Вода рядом с башней закипала, как же людям было? Но все равно находились защитники, которые отчаянно пускали стрелы в крестоносцев.
После второго залпа пушек, башня частью разрушилась, а действия крестоносного флота не позволяли производить на постоянной основе ротацию. Подходы к башне были уже разрушены катапультами, так что защитников в Башне становилось всё меньше. А те, кто и оставался уже просто изнемогали от усталости и жажды при постоянных штурмах.
Пришло время решительного штурма, который и обсуждался в командной палатке крестоносного воинства.
— Арсак, — решительно и требовательно обратился к командующему крестоносным войском младший воевода Братства Никифор. — Я поведу своих воинов, своих братьев во Христе на восточные стены!
Арсак скривился, но не стал акцентировать внимание на том, что Никифор в очередной раз обращается к командующему без уважения.
А Никифор даже не советовался, а просто предупредил, не в самой дружелюбной форме, что именно будет делать.
Младший воевода Братства Андрея Первозванного, Никифор, и ранее отличался исключительным религиозным рвением. Нынче же он превратился в того самого фанатика, который не хочет даже думать о том, что сам грешит, что от его действий умирают не только мусульмане-враги, но и христиане. Хотя и среди исламского населения вполне хватало тех, кто готов был идти на переговоры и соглашения с крестоносцами.
Никифор жил по принципу «убивайте всех, Бог сам разберётся, кому в ад, кому в рай». Младший воевода, ранее встречавшийся с войском иноверцев только в Булгарии, сейчас вел себя жестоко, не щадя никого. Он считал, что можно убить всех ради благой идее — заселять эти земли впоследствии христианами, прежде всего, православными людьми.
Никифор стремился вписать своё имя, как он считал, в список, если не святых, то людей, сделавших для церкви более, чем кто-либо другой. Именно здесь, когда он ощутил полноту своей власти, все возможности, Никифор стал смотреть на Братство Андрея Первозванного уже совершенно другим взглядом.