Натиск
Шрифт:
Шаг, выставляю вперёд левое плечо, чтобы словить на противоходе атаку сына, делаю выпад, шпага проходит мимо Глеба, чуть не задевая его защиту. Но это была уловка от сына. Он подбивает мою шпагу в районе гарды, и пусть из рук я оружие не роняю, но его кинжал устремляется мне в горло.
— Отец, ты мне поддаёшься! — обиженно сказал Глеб.
— Нет, сын, это ты стал достойным воином. Иди ко мне! — сказал я и крепко обнял своего младшенького.
Это я собирался оставаться и искать тех самых ацтеков, которых на самом деле-то ещё пока и нет в Новороссии и рядом с ней. Хотел лично спросить у майя, почему они создали календарь только до 2012 года, породим в мире истерию
Спирка… А я ведь помню нынешнего седобородого старца Спиридона ещё как щуплого, но уже тогда эрудированного мальчишку. Теперь же Спиридон стал преемником и первым учеником Святого Климента Смолятича, первого Русского Патриарха. И то, как развивается русская церковь, меня более чем устраивало. Общение со Спиридоном даром не прошло. Он не цепляется за суеверия, не ставил палки в колёса Московской академии, даже, когда они занимаются химическими опытами и выдают, порой, такое, что даже я мог бы назвать «дьявольским». Русская церковь выпускает даже свой «часопис», как называются на Руси газеты.
Через два дня мы прибыли в порт, который находился на мексиканском побережье, которое сейчас никак иначе, как «новороссийским» и не называется. А сам город носит имя Петроград. Вот такой валюнтаризм. Я захотел, чтобы и в этом мире был свой Санкт-Петербург. Правда, город этот был не на Балтийском море, а в Мексиканском заливе. Да и залив назовётся также «Новороссийским».
— Мда… — многозначительно и философски произнес я, когда увидел с борта корабля город.
Нет, я не увидел какой-то мегаполис. Но на Руси до сих пор складывается у всех впечатление, что здесь, в Новороссии, такое несусветное захолустье, и народу здесь нет, что я невольно поддавался на такое общественное мнение. На самом же деле, Петроград был городом, в котором уже проживало двадцать тысяч человек. Из горожан русских было больше половины, остальные либо генуэзцы, либо венецианцы; приходили сюда и немецкие купеческие корабли.
Нам не удалось держать в секрете строительство парусников. Теперь парусный флот, даже оснащённый пушками, бороздит просторы Мирового океана и под флагами Любека, который пришлось всё-таки отдать германцам при заключении Вендского мирного договора. Можно встретить здесь и корабли из португальского Порту, арагонские корабли.
После того, когда Православный Крестовый поход смог разбить Фатимидов, европейцы сконцентрировались на реконкисте, отвоевании Испании и Португалии у ослабленных арабов. Чтобы состоялась грандиозная сделка, и Иерусалим с Антиохией и другими землями крестоносцев был передан под управление Русско-Византийскому союзу, наши ратники участвовали в том деле и смогли помочь выбить арабов с Пиренейского полуострова.
Как и в прошлом варианте истории, но гораздо раньше, арагонцы, кастильцы и португальцы стали развивать свой флот и теперь России приходится конкурировать в Мировом океане в том числе и с ними. Правда, пока первенство за нами, во многом благодаря Византии, потому как большинство моряков всё-таки обучаются и стажируются именно в Империи. Ну и Генуя помогает, не так давно все же дипломатически, когда у них не сложилась война с Венецией и Пизой, заявившая о своем вассалитете Византии.
Так что Петроград стал городом
Ещё за пять лет до своего путешествия в Новороссию я инициировал международный договор, по которому все страны были предупреждены о невозможности иметь каперов. Если какое пиратское судно нападёт на судна иного государства, при этом корабль будет иметь разрешение от другой стороны на подобные действия, то это будет считаться нападением на страну, под флагом которой был захваченный корабль.
Насколько это соглашение будет работать, время покажет. Но, исходя из своего опыта, если у России и Византии будут мощные корабли, а также будет их серьезное присутствие в регионе, то какие-нибудь немцы, зарождающийся Ганзейский Союз, не сможет никоим образом пиратствовать на торговых путях. Они тогда в Европе получат полноценную войну на земле.
Кстати, я предусмотрел некоторые нюансы, которые были непонятны даже европейцам. Когда в Европу, в том числе в Византию и в Россию хлынули большие потоки серебра и золота из Америки, также из Индии, я добился того, чтобы эти деньги придерживались и пускались в оборот в строгом соответствии с тем, насколько будет развиваться сельское хозяйство и промышленность. Допустить того, что в иной реальности было в Европе, что имело общее название «революция цен», я не мог. Это, когда денег было много, а товаров и элементарной еды не хватало.
Так что теперь в России самый серьёзный золотой запас. Он же и серебряный, он же и зерновой. Мы зарабатывали не только на том, что ввозили в Европу сахар, золото и серебро из Америки, мы ещё и продавали европейцам своё зерно, зарабатывая при этом колоссальные деньги, как бы не больше, чем со всей своей колониальной политики.
На Руси тоже не голодали. Трёхполье получилось ввести повсеместно, что уже дало прирост товарности более чем в двадцать процентов. Кроме того, в Киеве, в Воеводе, в иных городах занимались селекцией сельскохозяйственных культур. Конечно же, это проходило примитивно, но и подобное дало прирост более чем в десять процентов к урожайности. Если Добавить сюда еще и более частое использование удобрений, так Россия способна прокормить не только себя, но и отгружает немалое количество зерна на экспорт.
С одобрения государя я проводил жёсткую политику по внедрению новых сельскохозяйственных культур на всех русских землях. Там, где хорошо произрастала картошка, а зерновые давали скудные урожаи, там она росла картошка, кукуруза е в достаточной степени распространена в южных регионах. Давим масло из подсолнечника, с превеликим удовольствием едим фасоль.
— Ну, что? Будешь становится императором тольмеков и майя? — насмехаясь надо мной, спросила Мария, когда я выслушал предложения русейцев, как назывались индейцы.
— А почему бы и нет? — усмехнулся и я.
— Что сказал царь-батюшка на Совете? — спросил князь Владислав Глебович Богояров.
— Держаться сказал, как дед наш, князь Владислав Богоярович некогда в битве при Дербенте, — сказал царевич Алексей Ярославович.
— Это ясно… Обо мне говорил что? — спросил самое важное для себя Владислав.
— Сказал, что ты в дядьку своего распутного, Александра, пошел, а не в отца-воина великого, и в не в деда, святого воителя, — пожал плечами царевич.