Натиск
Шрифт:
— Пороки, бей! — выкрикнул Ефрем.
Сразу двадцать катапульт отправили камни в сторону пехоты противника и передовой линии вражеской конницы. Камни ударяли всадников, коней, начиналась свалка в ряде мест, что в некоторой степени замедлило натиск тяжелых сельджукских конных. Но все поле сражения было густо наполнено конницей врага, так что и залпа двадцати катапульт было крайне мало, чтобы окончательно лишить динамики разгона тяжелой вражеской конницы. Огромное количество воинов привел султан, но сильно меньше, чем он хотел нам показать.
Казалось, что враг может даже вот так залететь на наши позиции, не заметив возвышений и укреплений, как и самих защитников. Но это у страха глаза
— Пороки первые, бей! — кричал Ефрем, когда вражеские пехотинцы прыснули в стороны, пропуская сельджукскую конницу.
В этот раз не только камни летели в сгрудившуюся конницу противника, но и горючая смесь. Вражеские кони, даже если в них не попадала смесь, все равно начинали роптать, отказываться скакать в сторону, откуда сразу же потянуло гарью и приторным ароматом сожженной плоти. В некоторых местах заполненного конными воинами поля вновь появились заторы.
Но не этим мы собирались останавливать конную лавину… Вот уже сельджуки в метрах пятидесяти от окопов, на дне которых молятся русские пехотинцы, имеющие возможности наблюдать, как огненные снаряды, оставляя шлейфы дымов, рассекают воздух. Там, прижимаясь к земле, они слышат вибрацию, крики и звуки боя, фантазия дорисовывает невообразимое количество врагов, которые накатывают, на позиции Братства. И пусть на учениях все это было, учились верить и знать, что все получиться, реальный бой заставляет организмы русских воинов вырабатывать еще больше адреналина.
— Бах! Бах! Бах! — прогремели, наконец, долгожданные выстрелы.
Двадцать две пушки выпустили огромное количество картечи. Железные шарики устремились в накатывающих сельджукских конных воинов. Расстояние оказалось меньше, чем сто пятьдесят шагов, потому получилось создать особенную кучность для картечи.
Шарики прошивали доспехи наиболее вооруженных и защищенных сельджукских воинов, которые шли в первых рядах. Порой шарик был способен пробить всадника, долететь до следующего конного и, может и не пробить доспех и второго вражеского воина, но ударить его с такой силой, что удержаться в седле было определенно невозможно.
Крики людей, ржание коней — все смешивалось в единую мелодию смерти. Два ряда наступавших сельджуков были сметены, оставляя заслоны из живых и мертвых человеческих и конских тел. Начиналось столпотворение, по которому били и били русские арбалетчики. Половцы, частью спешившиеся и забравшиеся на крепостицы, показывали рекорды по количеству выпущенных стрел в десять секунд. Благо целиться особо и не нужно было, потому что целью был любой участок поля, где сгрудились вражеские конные.
А вот и пороки вновь разрядились, сея огненный хаос в центр сельджукской толпы. Периодически выходили ратники с гаковницами и добавляли хаоса и неразберихи. Большой вклад в начавшейся кошмар для сельджуков и их союзников внес гром, звуки от выстрелов. Кони пугались огня, если были животные, которых всадники смогли привести к порядку, то теперь, кроме дыма и огня, последовавший гром, завершал слом, ввергая многих животных в неистовство, бешенство.
— Быстрее перезаряжайте! — кричал я, понимая, что при всем хаосе, уже начинают прорываться десятки сельджуков, в трех местах идет бой у окопов, благо, что у пехотинцев были пики, а еще и арбалеты.
— Бах! Бах! — очередной заряд картечи отправился во врага.
И тут зазвучал рог, ему вторили другие призывы ко всеобщей атаке. Русские правая и левая руки-фланги пришли в движение.
— Конным готовься! Всем изготовиться к натиску! — скомандовал я.
Минута, вторая… летят камни и горючая смесь во врага. К одной из наших крепостиц
Но куда отступать? Все поле было усеяно уже погибшими, или растерянными сельджукскими воинами, более того, я узнал об этом позже, но грузины все же ударили в спину своим союзникам, выбирая нашу сторону. Это не был всесокрушающий удар, но он стал той частью всеобщего хаоса, что полностью уничтожил мотивацию к сопротивлению у сельджуков. Когда же воин не хочет биться, он уже не воин, а человек, по причине недоразумения, держащий в руках оружие.
Я не видел всей полноты картины сражения. Будь у меня даже оптика, я все равно не рассмотрел, как набирают скорость русские тяжелые конные. Жаль, дым закрывал обзор. Но фантазия моя позволяла догадываться, что именно происходит.
Двумя смыкающимися ударами с боков русские ратники, обряженные в лучшие в мире доспехи, с крыльями за спиной и с удлиненными пиками, отправились собирать свою жатву. Мы учили своих коней не боятся взрывов, приучали животных не пугаться огня и дыма, так что лошади должны были сдюжить и донести своих всадников к победе.
Но, начались события, которые и мне были прекрасно видны. Конные, возглавляемые тысяцким Лисом, выстраивались клином между двумя крепостицами. И вот, звучит рог, и медленно, сперва с переходом на рысь, но всё больше ускоряясь, уже в галоп, конные ангелы, те шесть сотен, что остались при мне, отправлялись сделать свой вклад в общую победу. И вот уже они пошли каскадом. Теперь эту атаку не остановить, если и я прикажу
Яркие стяги развиваются над конными ангелами. Ещё очень важно, чтобы в бою союзники увидели друг друга и в нужный момент отвернули. Как раскалённый нож по маслу, начал вклиниваться в толпу конных русских ратников. Следом за ударным кулаком последовали и половцы. Часть воинов хана Аепы были внутри клина, на ходу, навесом расстреливая свои стрелы, ещё больше расчищая дорогу для конного кулака.
Вот уже на сто метров влились ангелы в толпу вражеских конных, коля их пиками, вот и двести метров. Звучит рог, и спешно начинают выстраиваться пехотинцы, вылезавшие из окопов. Настало время и им идти в атаку, добивать всех подранков, подчищать за конницей, доделывать ту работу, которую не пристало делать тяжелому конному ратнику, и не столько по статусу, сколько потому, что это не рационально, даже убийственно. А вот пехотинец в данной ситуации незаменим.
Сражение длилось ещё три часа. И вновь пехота заявила о себе, как о важной составляющей силе всего русского воинства. Два мощнейших удара русской конницы позволили вклиниться с разных сторон до километра в толпу сельджуков. А потом атака потеряла динамику и началось противостояние, в котором конный ратник мог бы проигрывать другому конному ратнику, если плохо владеет клинком и не умеет сражаться на коротких дистанциях.
Наши умели сражаться на коротких дистанциях. Хотя в этом их мастерство, скорее всего, в некоторой степени проигрывало мастеровитым сельджукам. Но то, что у первой линии ангелов, рассекающих толпу вражеских конных, оказались арбалеты, сыграло большую роль. Когда расстояние до противника составляет три-четыре метра, то даже эти слабосильные арбалеты, которые имелись на вооружении у ангелов, способны, если не убить противника, то подранить его коня или выбить из седла самого сельджукского ратника.