Natura bestiarum.
Шрифт:
— Что же вы говорите такое! — сдавленно заспорила Амалия. — Почему вы все это говорите? Этого не может быть, вы ничего не знаете!
— Мам, — хмуро одернул ее Хагнер, и та отмахнулась:
— Нет! Я знаю, о чем говорю, а все это… все это чушь!
— Понимаю, — с непритворным состраданием вздохнул охотник. — Обидно до чертиков. Ты проливала слезы над его трупом, а он в это время шуршал по окрестным городам и весям в поисках еще одной дурехи.
— Я бы попросил, — сухо заметил Бруно; тот поморщился:
— Ай, брось. Ничего оскорбительнее последней новости она уже услышать
— Все это неправда, — повторила Амалия. — Мы собирались пожениться, он обещал…
— Ну, красавица, милая, — укоризненно протянул охотник, — уж настолько наивной не будь. «Обещал»… Наш любитель состоятельных горожаночек Марии тоже много чего обещал, и что ж? Хотя, твой…
— Максимилиан, — приглушенно подсказала та, и Ван Аллен кивнул, скосив взгляд на Хагнера:
— Ага. Вот оно что… Так вот, твой якобы почивший Максимилиан, быть может, свое обещание и исполнил бы — если б о твоем интересном положении стало известно до того, как он решил перейти на следующее место. Женился бы, остался, заботился, растил бы. Готовил бы. Посему, если воспринять всерьез безумную идею Молота Ведьм — на твоем месте я б возблагодарил Бога за то, что этого не случилось. Уж он-то вырастил бы из твоего отпрыска такое же, как он сам, исчадие.
— Но ведь все это только ваши догадки, — уже не столь уверенно, тускло возразила Амалия. — Это просто догадки, никто не может знать…
— Мам, — повторил Хагнер строго. — Хватит. Сама ведь понимаешь, что они правы. Все, что ты знала, что рассказывала мне — ложь. Давай признаем: он не безобидный сорвиголова, преждевременно погибший по глупости, он вполне разумный и расчетливый…
— … сукин сын, — подсказал Ван Аллен, когда тот замялся. — Буквально.
— Я не хочу в это верить, — потерянно прошептала она. — Не желаю. Как можно дальше быть, узнав такое…
— Я узнал, что я невесть что, — возразил Хагнер. — И ничего. Как видно, и с этим жить можно. Теперь я узнал, что мой отец тварь еще более худшая, чем я; но я намерен жить дальше и тебе советую.
— Не смей так о нем… — начала Амалия и запнулась, оборвав сама себя и закрыв лицо ладонями.
— Сейчас, — осторожно заговорил Курт, — для тебя настало, наверное, главное время в твоей жизни, Макс. Ты принял мое предложение, потому что бежать было просто некуда, но теперь выход появился. Теперь тебе предстоит решить, на чьей ты стороне и кем полагаешь себя ты сам. Напомню — он уже был здесь, когда и ты находился за стенами; и не может быть, чтобы он не пытался увести тебя. Наверняка пытался. Наверняка ты не ушел сам; быть может, и неосознанно, быть может, просто второй половиной инстинкта, человеческой частью чувствовал, что твое место здесь. Подумай об этом. Ты можешь сказать, что угодно, ты сумеешь, быть может, солгать мне так, что я тебе поверю и не увижу обмана, затаиться, выжидая момента, когда удастся от меня избавиться и таки выбрать другую дорогу, и поэтому я не жду от тебя слов. Не стану требовать сей же момент ответить мне, что ты решил и как поступишь. Сделай этот выбор для себя. Мне останется только поступить в дальнейшем в соответствии с этим выбором.
— То есть, — усмехнулся тот невесело, — прирезать меня, если я ступлю не на ту
— Ты ожидал от меня другого?
— Нет, — отозвался Хагнер уже серьезно. — И, ждете вы этих слов или нет, я все-таки скажу: мое решение осталось прежним. Не желаю той жизни. И, в конце концов, не хочу иметь ничего общего с человеком, для которого я что-то вроде породистого щенка. Ведь, как я понимаю, если б его особенность не передалась мне, он не стал бы нас преследовать?
— Наплевал бы, — подтвердил Ван Аллен; парнишка кивнул:
— Вот и все. Должно быть что-то большее, чем общий цвет глаз.
— Хочешь сказать, — недоверчиво уточнил охотник, — ты на нашей стороне.
— Я на своей стороне, — возразил тот коротко. — То, что по ту сторону, мне не нравится. Может, эту тему мы закроем? Я здесь, вместе со всеми, в том же положении, что и все. И я хочу помочь.
— Чем?
— Чем угодно, — дернул плечом Хагнер. — Вы намерены выйти за железом в телеге Феликса; уж с этим я справлюсь. Приставьте меня к делу, дайте помочь, чем смогу; в конце концов, первопричина всего — я.
— Это и настораживает, — возразил Ван Аллен, нахмурясь. — В свете чего выпускать тебя за стены мне не хочется.
— Отказываться от лишних рук глупо; я, в конце концов, могу унести не меньше, чем вы, а то и больше.
— Поручишься за него? — с усмешкой спросил охотник; Курт пожал плечами:
— В том, что он не возьмет ноги в руки именно сейчас? Вполне.
— Тогда подведем такой итог, — вздохнул тот недовольно. — Я не принимаю как доказанный и бесспорный факт, что ты безопасен, что всё в твоих уверениях — правда, однако дам тебе шанс. Я промолчу перед остальными и не убью тебя сейчас. Чем черт не шутит, быть может, пока еще ты не смешался со своим зверем всецело, ты и впрямь на что-то в этом смысле способен. Но учти, парень, запомни: бойся меня. При малейшем, самом крохотном подозрении пущу на воротник… — о взгляд Хагнера охотник запнулся, как о камень, и поднялся, механически оправляя свитер. — Ну, поехали, — не глядя ни на кого, подытожил Ван Аллен и приглашающе махнул рукой к двери.
Глава 13
Новый поход за пределы стен прошел без каких-либо происшествий — Хагнер, Феликс и Карл Штефан под охраной рыцаря и охотника, выйдя за дверь, беспрепятственно возвратились спустя несколько минут, принеся с собою, однако, не железо, а массивное бревно. Второй выход, теперь за водой, также прошел мирно, равно как и третий; выданные трактирщиком мешки, наполненные грохочущей тяжестью, сгрузили на пол посреди трапезного зала, и Ван Аллен, опустившись на скамью, объявил, тяжело отдуваясь:
— На ближайшие пару часов все свободны. Разберу это барахло я сам.
— Да неужто, — покривился Карл Штефан, дыша на покрасневшие руки, и с готовностью направился к лестнице.
— Не возьму в толк, к чему все это, — пренебрежительно кивнув на груду железа, пожал плечами фон Зайденберг. — Ведь, как я понимаю, если отсечь вервольфу лапу, новая не вырастет. Голова не прирастет к телу, и выпущенные кишки он обратно не вклеит. И, как ты сам сказал, даже стрелы майстера инквизитора могут убить его при верном выстреле…