Натюрморт с воронами
Шрифт:
Удастся ли ему найти нужные слова? Окажется ли Уилбер достойным своего высокого общественного положения? Найдет ли ответы на жгучие проблемы прихожан?
Когда после длинных церковных песнопений началась проповедь, напряжение в зале достигло предела. Похоже, даже воздух был наэлектризован давно назревшими ожиданиями. Пастор наклонился над кафедрой, покашлял, прочищая горло, сжал тонкие губы и зашуршал пожелтевшими страницами старой тетради, укрытой за высокой, старательно вырезанной из дерева планкой кафедры.
– Две цитаты пришли мне на ум сегодня утром, – вяло проговорил пастор, окинув взглядом переполненный
Людвига охватила надежда. Эти слова прозвучали как-то по-новому и даже многообещающе.
– Давайте вспомним, – продолжал пастор Уилбер, – то обещание Господа Бога, которое он дал Ною в Книге Исхода: «Пока есть земля, не перестанут существовать семена и всходы, холод и жара, лето и зима, день и ночь». А если верить словам доброго доктора Донна, то «Господь придет к тебе не в виде восхода солнца или весенней распутицы, а в виде обильного и щедрого урожая».
Сделав многозначительную паузу, пастор медленно обвел взглядом собравшихся; при этом толстые стекла его очков засверкали.
Настроение Людвига сразу испортилось. В этой заезженной цитате он снова уловил фальшивые нотки и с таким трудом скрываемое от прихожан равнодушие. Давно набившая оскомину склонность пастора к хорошо подготовленным импровизациям ставила его в дурацкое положение. «Боже мой, – подумал он, – неужели Уилбер даже сейчас будет мучить нас рассуждениями об урожае?»
А пастор тем временем артистично поднял руки, подтверждая худшие опасения присутствующих.
– И вот мы здесь, в маленьком городке Медсин-Крик, – торжественно объявил он, – окруженные вниманием и благословением нашего Господа Бога. Лето, урожай – все это творение Господа и той земной тверди, которую Он так щедро благословил. Он дал нам обещанное – зерно кукурузы, чьи высокие стебли уже прижимаются к земле под тяжестью зрелых плодов и под щедрыми лучами нашего солнца.
Людвиг с тоской оглядел зал. Это точно такая же проповедь, какую Уилбер произносит каждый раз в это время года. Когда жена Людвига была жива и они часто посещали церковь, он мог точно предугадать каждое слово этой проповеди. Она была предсказуемой, как времена года, как восход солнца, и оттого успокаивающей и воодушевляющей. Но только не сейчас, когда перед людьми стоят совсем другие заботы.
– Тем, кто до сих пор ищет благословения Господа, кто отчаялся в своих попытках получить Его помощь и поддержку, кто все еще нуждается в доказательствах Его милости и благорасположения, я говорю сейчас: идите к двери, откройте ее и посмотрите на это благоухающее море жизни, посмотрите на этот прекрасный урожай, которым так щедро наделил нас Господь, посмотрите на чистое и ясное небо, дающее нам физическое здоровье и привносящее утешение в наши души...
– Чтобы произвести из него топливо для наших машин, – послышался из зала чей-то голос.
Пастор на мгновение застыл, опустив глаза в свою тетрадь. Может, хоть эта реплика наконец-то наведет его на более насущные проблемы.
– Ведь именно День благодарения, – продолжал как ни в чем не бывало пастор, – наиболее подходящее время для сотворения хвалы Господу Богу за труды Его, за щедрую и обильную землю нашу. И я хочу выразить Ему эту благодарность от вашего имени накануне сбора урожая, когда наши поля простираются от горизонта до горизонта, а наши сердца полны благодарности
Уилбер сделал еще одну паузу, рассчитывая на дополнительный эффект, но ответом ему было гнетущее молчание прихожан, все еще не потерявших надежды на благоприятные перемены в ходе проповеди.
– На днях, – продолжил Уилбер глухим голосом, – я ехал на машине с женой в Дипер, и у нас неожиданно закончился бензин.
«Какой кошмар, – подумал Людвиг, закрывая лицо руками. – Он рассказывает эту историю уже сотый раз».
– И вот мы остановились на обочине дороги у самой кромки кукурузного поля. Моя жена Люси повернулась ко мне и спросила: «Что же нам теперь делать, дорогой?» Я ответил ей: «Верить в Бога, и Он поможет нам». – Пастор Уилбер легкомысленно засмеялся, совершенно не понимая, что в нынешней обстановке его слова приобрели двусмысленность, причем настолько зловещую, что все в зале возмущенно зашушукали. – Конечно, она была недовольна моим ответом, – захихикал пастор. – Дело в том, что я, как мужчина и глава семейства, должен был предусмотреть подобное развитие событий и проверить, есть ли в баке бензин. В этом смысле я сам виноват в том, что мы застряли на полпути. «Ты веришь в Бога, – едко заметила моя жена, – а я верю в свои ноги». И вылезла из машины...
– Взяла на плечи пустую канистру и пошла пешком на заправочную станцию! – донесся из глубины зала чей-то ехидный голос.
Людвиг посмотрел в ту сторону и догадался, что это Свид Качил, добрейший человек в их городке, посмел закончить начатую пастором фразу. Это было написано на его красном и невероятно крупном лице.
Пастор Уилбер так сжал губы, что они почти исчезли.
– Мистер Качил, позвольте напомнить, что вы находитесь в церкви, и к тому же во время проповеди.
– Я хорошо помню, где нахожусь и почему, – огрызнулся тот.
– В таком случае я продолжу...
– Нет, – неожиданно выкрикнул Качил, – больше не надо.
– Ради всего святого, Свид, – крикнул кто-то из зала, – сядь и помолчи.
Тот обернулся на голос.
– Почему я должен молчать? За последние дни в нашем городе произошло два убийства, а пастор рассказывает нам сказку, которую я слышал еще в семьдесят третьем году! Так больше не пойдет! Хватит вешать нам лапшу на уши!
Тут вскочила разъяренная Клик Расмуссен.
– Свид, если хочешь что-то сказать, наберись терпения, пока не кончится...
– Нет, он прав, – поддержал Свида мужчина, в котором Людвиг узнал рабочего птицефабрики. – Свид прав, мы пришли сюда не для того, чтобы выслушивать сказки про наш богатый урожай. По нашим полям бродит жестокий убийца, и никто из нас теперь не чувствует себя в безопасности.
Клик повернула к нему покрасневшее от злости лицо.
– Молодой человек, это церковная служба, а не городской митинг!
– Разве вы не знаете, что сказал перед смертью бедняга Гаспарилло? – распалялся уже побагровевший Свид. – Нам сейчас не до шуток, Клик! Город в ужасе от страшных событий! Это самый настоящий кризис!