Натюрморт с живой белкой
Шрифт:
— Ну, — Белка улыбнулась. — Придется тебе позировать мне еще раз. Ничего не поделаешь?
Денис вернул телефон в карман.
— Сегодня? Это твои планы на вечер?
Белка отвела глаза. Сердце бешено колотилось, не давая искомого ответа: да или нет. К счастью, в дверях показался официант, он поставил перед ними огромные квадратные тарелки с круглыми поджаристыми блинами и, пожелав «бон-апети!», удалился.
— Ну, бывала здесь раньше? — спросил Денис, поняв, что вопрос его вновь проигнорирован.
Белка вцепилась зубами в край стакана с лимонадом. К чему отвечать? Она выдала
— Наверное, они пекут блины из золотой муки, — выдала она, подцепив ножом край второго блина, чтобы сложить его пополам. — У нас за такую сумму можно гору блинов заказать.
— У вас — это где? Я до сих пор не знаю, откуда ты. Хотя про Псков я прекрасно помню.
— Ну… Допустим, в Портленде. В Монреале, где я учусь, тоже цены высокие, это ж Квебек с французской спесью и бешеными сэйлс-такс. И все же нам далеко до европейских цен. Нам абсолютно не выгодно отдыхать в Европе.
— И что тогда ты тут делаешь?
— Понятия не имею. Музеи я все объездила еще в первые года, а сейчас море и мольберт. Моря у меня было выше крыши из-за придурошного брата с его новой страстью к сейлингу. С отцом я думала порисовать… Появился ты, и сбил мне все планы.
— И ты этому рада? Или поэтому ты злишься на меня? У тебя, кажется, каникулы? Зачем рисовать?
— Затем, что у меня дабл-мэйджор. Свободное искусство, то есть языки, и художественное искусство, живопись и там немного мультимедийных технологий, чтобы приземлить мои натюрморты, как ты и хотел. Так что отдыхать мне некогда. Я это знала и я с этим мирюсь. Даже в отпуске.
— А вот я с этим мириться не хочу, — на этот раз у Дениса получилось ухватить ее за пальцы. Чуть липкие от апельсинового желе, он поднес их к губам и поцеловал. — Белка, так тебя ведь зовут дома? Ты мне очень нравишься. И я хочу, чтобы ты стала самым лучшим воспоминанием этого отпуска. Ты уже стала, — добавил он быстро, сощурив глаза, — но я хочу большего, понимаешь?
Она кивнула и, высвободив один палец, указала ему на полную тарелку:
— Куда больше? Ты это не доел еще!
Он выпустил ее руки.
— Какая же ты все-таки противная девчонка. Но ты ведь все равно скажешь мне «да». К чему ломать комедию? Оставь это русским сучкам, которые так набивают себе цену. Чего ты хочешь от меня, скажи. Я, может, чего-то не понимаю. Я уже даже твой акцент не слышу, но зато теперь основательно прочувствовал, что говорю с иностранкой. Я тебе про Фому, а ты мне постоянно про Ерему.
Белка стиснула почти пустой стакан.
— Дело в том… — в последний момент она прикусила язык. Нет, ему не надо знать про ее обет безбрачия. — Я тоже тебя не понимаю. Ты рассказываешь мне о своей несчастной любви и тут же лезешь с
— Никакой несчастной любви у меня не было, — прорычал Денис. — Просто думал, что выбрал себе нормальную девчонку, а она оказалась обыкновенной сучкой, которая использовала меня, чтобы выйти на кого покруче. Обидно мне? Конечно, обидно. Я же не трахал ее подружек, которые, кстати, были покрасивее. А с тобой извини, что так вышло. Но ты сама напросилась на подобное предложение своей ложью. И вообще… Можно дать в морду за нежелательный поцелуй. Не так игриво как ты, а по-настоящему. Но ведь ты играла со мной, не ври. Хотела просто подзадорить. Если бы не гроза, я бы так и не узнал от тебя правду, но ты бы была в моей постели, это точно. Ради эксперимента. От скуки. Чтобы отвлечься от мольберта. Я не дурак. Я вижу тебя насквозь. Тебя злит открывшаяся правда. Но, Бель, какая к черту правда! Я ведь все равно ничего о тебе не знаю и не хочу знать. Я не смотрю на твой паспорт, только на твое тело. Больше ни на что. И ты не смотришь на мою машину и на кредитку, и это просто выносит мне мозг. От счастья!
Белка стукнула по столу пустым стаканом.
— А что тебе не поискать подружку в своем кругу?
— А они еще хуже, уж поверь мне.
— Так я тебе уже сказала: поменяй машину, уйди от папы, живи обычной жизнью и будет тебе счастье.
— Думаешь, это так легко?
— А тогда не жалься, как бэби. Тебе действительно двадцать четыре? Или если бороду сбрить и восемнадцати не наберется?
— Хорошо. Двадцать четыре мне будет только весной. Легче стало? А бороду я случайно отрастил. Когда эта сучка свалила к отцу, я перестал бриться. Вы же, бабы, меняете прическу, цвет волос… Нам, мужикам, только бороду можно отрастить. Волосы слишком долго ждать. Могу сбрить, если хочешь?
Белка пожала плечами и улыбнулась.
— Мне-то какое дело?! Тебе борода идет, кстати. А так, если тебя успокоит, то мне двадцать. Будет. Осенью. Я просто не хотела, чтобы ты спрашивал, где я учусь. Я же не знаю, что там в Пскове есть. Я никогда не была там.
— А в России?
Белка мотнула головой. Тут даже врать нечего — она не помнит Россию, хотя и прожила во Пскове целых девять лет. Садик — да, первые два класса школы — да, а другое — нет. А уж современными реалиями вообще не интересовалась. Если только в новостях что мелькало, когда она проходила мимо телевизора или случайно попадала на новостную радиостанцию. Ну, а богатые выскочки — они везде одинаковые. И, наверное, они именно так и общаются с девушками, как Денис в первые минуты знакомства. Она только никогда не попадала в круг подобных девушек. И уж тем более к русским богатым мальчикам.
— Что, никогда не хотелось приехать? В Эрмитаж сходить. Ты же художница.
Белка мотнула головой:
— Летом у меня море, зимой у меня лыжи. В остальное время — учеба. Россия без моря и лыж в мои планы не вписывается. Потом… у меня паспорт просрочен.
— А как же ты сюда приехала?
— Русский паспорт. Я гражданка России.
— Так даже? Сделали паспорт ребенку и ни разу не свозили в Россию?
Белка сжала губы. Кажется, пила только лимонад, а язык снова распрощался с мозгами.